Прайд. Кольцо призрака - Олег Попович

Свет торшера блеснул на лаковом носке ботинка, когда Николай Андреевич сдвинул ноги вместе. «Когда я только успела включить торшер? Они там что, все носят такие ботинки? Старомодные. Как и сам Николай Андреевич. С тех еще времен. Говорят, там у них внизу подземные ходы, камеры, подвалы. Один подвал забит такими ботинками и протоколами старых допросов…»

– Для начала я хотел бы знать…

Она вскинула на него глаза. Он с прищуром посмотрел на нее. «Какие у него странные глаза. Жидкие, тусклые, затянутые радужной, болотной пленкой. А веки толстые, словно на подкладке».

– Когда вы в последний раз видели Аллу Семеновну? Это существенно. Чрезвычайно важно. Не волнуйтесь. Поверьте! Мы всех спрашиваем. Не вас одну. Отнюдь. Если вас не затруднит, расскажите подробнее о вашей последней встречи. Где? Когда? Вы не думайте, мы спрашиваем всех, всех, всех…

– Я что-то сегодня… – Ирина слабой и влажной рукой провела по лбу.

– Побольше воздуха, воздуха! – встревоженно воскликнул Николай Андреевич, ловко подскочил к балкону и, резким движением распахнув шторы, открыл дверь. Шторы, подхваченные переспелым горячим воздухом, потянулись через комнату к Ирине. – Так вы сказали, что виделись шестого июля? – легко, как бы между прочим, уронил Николай Андреевич. – Душно вам, Ириночка, душно, такая жарища, – добавил он заботливо, как бы извиняясь, что не в его власти прекратить эту жару, – Такая напасть! Все страдают. Весь город поголовно.

– Да, – едва слышно прошептала Ирина.

«Зеркало плывет, плывет. Кто это оттуда глядит? А, это я и Наталья, нас Павел фотографировал у пирамид в Египте. Наклонились друг к другу, срослись висками. А Паша хохочет: «За вами мумии встают».

– Седьмого июля? – переспросила Ирина. Ей стало на миг страшно. Будто шагнула, а под ногой провал, гулкая пустота. – Нет! Это вы сказали шестого июля. Я не говорила. Вы сами откуда-то взяли. Она мне звонила, это да… Я плохо помню.

– Именно, именно! – как подарку обрадовался Николай Андреевич. – Все всё плохо помнят. Особенно в это лето. Но, к сожалению, впрочем, это требует еще проверки, видимо, вы все-таки последняя, кто видел Аллу Семеновну перед ее, так сказать… – Он деликатно вздохнул и умолк.

– Последняя?! – Что-то насторожило Ирину в этом слове. Ей почудилось: опасное кольцо, шевелясь, по-змеиному стягивается вокруг нее. – Почему последняя? Что вы хотите сказать?

– Отнюдь! – вытянул вперед ладони Николай Андреевич, прикрываясь от напора Ирины, но тут же опустил руки. Ирина успела заметить, что ладони у него странно гладкие, без складок, без живых линий. Плоскостопие на ладонях. – Сколько книг! Буддизм, ведизм, Индия… Детективы! – с восхищением воскликнул Николай Андреевич, скользя взглядом вдоль книжных полок.

– Я в институте по Индии специализировалась.

– Какие страшные маски! Из Африки привезли?

– С Гаити.

– Ну да, ну да!

Зазвенел телефон. Ирина неуверенно посмотрела на Николая Андреевича, словно спрашивая разрешения. Он по-хозяйски, благосклонно кивнул.

– Слушаю.

– Это я, котенок. Скажи мне быстренько телефон Мадам. Я ее визитку куда-то сунул. Не могу найти.

– Телефон Мадам?! – Она удивленно посмотрела на Николая Андреевича, как будто он смог бы ей помочь понять слова Павла, но тот лишь улыбнулся доброй улыбкой.

– Ну да, ну да!

– Ты что? Откуда я его знаю? Я его не знаю.

Ирина не отводила глаз от Николая Андреевича, а он, продолжая улыбаться, только ближе пододвинулся к ней.

– Что ты плетешь? Мне это уже надоело… – начал Павел с досадой, с раздражением и вдруг насторожился. – Почему у тебя такой голос? Ты что? Не одна?

– Да, – с трудом выговорила Ирина, продолжая глядеть на Николая Андреевича, а он словно совершая некий ритуальный танец, вытянул руки, делая успокоительные жесты и так же улыбаясь, мол, продолжайте, продолжайте.

– Кто у тебя? – насмешливо-едко спросил Павел.

– Потом, – с мольбой проговорила Ирина. – Сейчас не могу. Потом я тебе все…

– Постой! Это оттуда? – На том конце повисла напряженная пауза, а потом скороговоркой. – Молчи! Не называй меня по имени. Не говори, что это я. Назови кого-нибудь другого. Скажи: друг. Кто-то другой. Василий. Я тебе потом все объясню. – И сразу гудки в трубке.

– Павел Евгеньевич звонил. Понимаю, – теперь улыбка Николая Андреевича перешла в откровенный радостный смех. Не переставая смеяться, Николай Андреевич кивал головой. – А я у вас тем временем преинтереснейшую книжечку откопал. Можно сказать – раритет, «Все о ядах». Тут вам и Гаити, и Персия, Мадагаскар, Индия, Венеция, Флоренция, Медичи… Любой криминалист обзавидуется. Ах, детективы, детективы. – протянул Николай Андреевич, переходя на печальный, скорбный тон. – Сам, признаюсь, любитель, да все некогда. Устаю до чертиков. Почему только они у вас такие трепаные, рваные? Зачитываете до дыр? Ах да, вы же их у Лолиты берете. А ей дарит супруга Стефана Ивановича. В прошлом подруги. Сейчас… Как говорится, изменились обстоятельства, а по большому-то счету принципиально ничто никогда в корне своем не меняется. Да-с, Стефан Иванович большой талант. Всегда внимательно слежу за его произведениями.

«Только что говорил: времени нет, устает до чертиков, а сам следит все время. Запутывает. Играет со мной, как кошка с мышкой. Все, все он знает. Откуда? – тихо ужаснулась Ирина. – Стефан Иванович – муж Мадам. Только я его тысячу лет не видела».

Ирине показалось, что зеркало, растягиваясь, поплыло по стене. Похоже, что он раздвоился. Один Николай Андреевич стоит перед ней, а другой сидит в кресле.

– Ирина, Ириночка, вам и вправду плохо? – донеслось до нее издалека. Николай Иванович испуганно засуетился вокруг нее. – Вот вода, глоточек, еще глоточек. Вот так хорошо. Я ухожу, ухожу, вижу, утомил вас пустяками всякими. Вы тут пока отдохните, может быть, что-то вспомните. Главное, детали, подробности. В них все дело. Иногда, знаете ли, маленькая зацепочка… Все, все. Напоследок для проформы. Уж, знаю я, какая вы любительница по миру разъезжать. Попрошу вас, никуда ближайшее время не пропадать – из города не выезжать. Жара, знаю. Но тут ничего не поделаешь. Придется потерпеть! Как говорится, Бог терпел и нам велел. За сим позвольте откланяться, любезная Ирина Николаевна. Все, все. А меня уже нет…

«И правда, его нет. Дышать стало легче. Ушел. Испарился. В передней кто-то щелкнул пальцами – захлопнулся замок. Господи… Виски в стальных тисках. Сдавило.

На что он намекал, этот Николай Андреевич? Кажется, пятое июля. Пропала Алла. Алла пропал-ла».