Лиорн - Стивен Браст

— Какого рода эта защита от волшебства?

— Я так понимаю, очень хорошая. Наложена атирой по имени Мьюрит.

— Не знаю такой, — отозвался Деймар. — Где это?

— «Плачущий паяц», это театр на Северном холме.

— О! Да, в театрах обычно установлена очень хорошая защита от волшебства, хотя я не знаю, почему так.

— Я тоже. Из того, что я узнал от Влада, это как — то связано с изменением цвета освещения.

— Но это же бессмыслица.

— Ага, я тоже так подумал.

— Ну ладно. Раз все это должно быть в театре, получается, я не смогу это сделать так, чтобы она не заметила.

— Ага, мы тоже так решили.

— Хорошо. Где и когда?

— Я добыл тебе билет на вечер премьеры. Э, а как ты вообще относишься к мюзиклам?

— Мне понравился «Маленький помощник». Бабушка водила меня когда — то в юности. Я не прочь посмотреть еще какой — ниюудь.

— Тогда у тебя будет такая возможность. Ну, в основном. А теперь подробности…

Я досмотрел репетицию до самого конца и, ну, ладно, не так уж вышло плохо, правда, финал меня несколько удивил, и я не был уверен, что должен был почувствовать. Возможно, в этом и крылся смысл. Когда Пракситт объявила обсуждение через тридцать, я убрался оттуда — потому что полагал, что мне не стоит слушать, как унижают других актеров, где я не задействован, а еще — потому, что так могу встать первым в очередь за едой. Второе мне удалось сполна, хотя я и чувствовал себя несколько виноватым, поскольку в сегодняшней репетиции не участвовал вообще.

Впрочем, вина эта совершенно не помешала мне насладиться толстыми ломтями виннеазаврятины с острой медовой корочкой и томатами, а также молодыми клублями, обжаренными с розмарином и белосеменем. Еще на столе были коренья сон — травы с чесноком и красным винным уксусом, неплохо, но я такое готовлю лучше. Просто излагаю факты.

Тарелку и винный кубок я прихватил с собой в маленькую гардеробную дальше по коридору, чтобы покормить Лойоша и Ротсу не под перекрестьем взглядов.

Пракситт нашла меня как раз когда мы это закончили и сказала:

— Господин Талтош.

— Хмм?

— Только что прибыло отделение гвардейцев Феникса.

— О, звучит как — то не очень хорошо.

— Так — то ничего страшного, они просто загодя проверяют территорию перед посещением Ее Величеством завтрашней премьеры.

— А, ну тогда да, есть смысл.

— А есть ли причина, по которой вы не проинформировали меня, что она приняла приглашение?

— Ой, — сказала я.

— Хмм?

— Эмм, а можно мне буквально пару секунд подумать, чтобы изобрести ложь поправдоподобнее?

— Иными словами, вылетело из головы.

Я вздохнул и кивнул.

— Прости.

Она хохотнула.

— Ладно, ничего особо страшного не случилось. Декораторы сумеют соорудить для нее нечто подходящее. И конечно, я крайне польщена, что она будет в зале.

— Что ты имеешь в виду насчет «соорудить для нее нечто подходящее»?

— Своего рода Императорскую ложу, чтобы там осталось место и для ее охраны. Прямо сейчас прибывшие гвардейцы Феникса нами не особенно довольны.

Я пожал плечами.

— Глупо. Императрицу защищает Держава; вся эта мишура ей ни к чему.

— Знаю. Но так у них положено.

— Ну да. И как прошла вторая часть генеральной репетиции?

— Ужасно.

— А. Ну что ж. А как идут предварительные продажи?

— Примерно так же, но тут я не волнуюсь. Мюзиклы Северного холма всегда показывают поганые предварительные сборы, мы поэтому специально опускаем цену билетов на премьере, а потом восполняем все, когда дело раскрутится.

— Ха. Странно как — то.

Она пожала плечами.

— Знаю, в театрах Дворцового квартала и возле Канала оно по — другому, но здесь все работает именно так. Ну а дальше все зависит от того, какие пойдут отзывы и слухи.

— Ты нервничаешь?

— Ты что, болван? Нервничаю, конечно.

— Ну да. Прости.

— А ты?

Я задумался, потом рассмеялся.

— А знаешь, что? Я куда больше нервничаю насчет тех пяти секунд, когда буду маршировать по сцене, чем насчет того, сработает ли весь мой план.

Она рассмеялась.

— Уж прости, что я так говорю, но меня это успокаивает.

— Ну еще бы.

Она похлопала меня по руке.

— Не переживай. Мы все умрем.

— Угу.

И вышла, оставив меня одного. Я спустился и вновь взял книжку, надеясь отвлечься.

«С дистанции почти трех полных Циклов плюс период Междуцарствия трудно понять тех, кто безропотно соглашался с приговорами суда. Во всех архивных записях, письмах, дневниках и мемуарах нет ни единого, где бы говорилось «я согласился с судебным вердиктом, зная, что это неправильно, однако иначе я рисковал бы расстаться с имуществом, а возможно, даже и с жизнью». И хотя с нашей перспективы достаточно четко видно, что именно подобное и имело место, должно быть не менее очевидно, что открыто этого никто не признал. Зато существуют причины и оправдания, более или менее обоснованные, согласно каковым тот или этот торговец или мелкий владетель поверил официальным источникам относительно ареста театральной труппы и продлившегося тюремного заключения Плотке.

Также, что в подобных случаях не является необычным — и отмечая резкое изменение в период непосредственно перед казнью, — те, кто готовы были открыто встать на защиту Плотке, не были объединены ни Домом, ни общественным статусом, ни идеологий, и в рядах этих сил предсказуемо возникали внутренние раздоры. Опять же, с нашей дистанции, легко ткнуть пальцем и заявить, мол, вы были бы куда сильнее, если бы хотя бы временно отложили в сторону свои различия, однако в действительности такое может произойти лишь в голове стоящего вне раздоров. Защитников Плотке разделяли пропасти глубокие и страшные — их Дома, их социальное положение, их личные жизненные интересы. Воистину, при внимательном