Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - Андрей Анатольевич Посняков

– Где? – молодой человек живенько обернулся, прикрыл глаза от солнца рукою. – Ага, вижу. Летит, гад, высматривает! Там, где мы бы и были…

Беглецы так и заночевали, в лодке, приткнувшись к небольшому мыску, уснули, крепко прижавшись друг к другу, и с утренней фиолетово-алой зарницею уже пустились в дальнейший пусть, не тратя понапрасну столь драгоценное время.

Задул встречный ветер, пахнувший свежестью и соленой водою, стало заметно прохладнее, непроходимые заросли по берегам постепенно сменились хвойным редколесьем, лиственницами и чахлыми кустами смородины и малины. Сняв с себя рубаху, Иван протянул ее Насте:

– Надень!

– Да пустое…

– Надень, говорю. В лихоманке свалишься – что я с тобой делать буду?

– А ты как же?

Девчонка все же нехотя надела рубаху, снова взялась за весло. Иван поиграл мускулами, улыбнулся:

– Не устала грести-то?

– Не-а. Да и теплей. Ой… смотри-ка!

Забыв про весло, Настя кивнула влево, где за лиственницами, за кустами малины, замаячили огромные шерстистые туши с могучими бивнями и длинными хоботами-носами.

– Товлынги, – промолвил Иван. – Так их Маюни называл.

Девушка с опаской покосилась на зверюг:

– Ах, милый, хорошо, что мы все-таки в лодке.

– Товлынги людей не едят. Мирные.

– Я не про то, – Настя покачала головой с разметавшимися от ветра волосами и, оглянувшись, тихо пояснила: – Где товлынги, там и людоеды – менквы.

– Ничего, – поспешно успокоил атаман. – Менквы, чай, не драконы! И без пищали управимся – саблею!

– Лучше уж не нарваться бы!

– Да, это лучше. Ну, Господь даст… А клинок-то татарский, глянь, – Еремеев протянул суженой саблю. – Видишь, тут вязью буквицы, видно Аллаха да Магомета славят.

– Красиво, – рассматривая эфес, улыбнулась девушка. – И злато, и каменья играют. А уж клинок… узоры словно изнутри проступают!

– Дамасская сталь, тройная ковка! – забрав у Насти оружие, улыбнулся Иван. – У нас такие клинки харалужными или булатными называют. Дотронуться нельзя, до чего острый! Любого людоеда напополам развалит, ага.

Девчонка при этих словах поморщилась:

– Ой, смотри, не накаркай, милый!

– Да ладно тебе.

Иван все же накаркал: не успели беглецы проплыть и пары верст, как с лесистого берега полетел брошенный в лодку камень! Затем еще один, и еще – просто повалились градом, пара мелких попали в борта, крупные же грохнулись рядом с берегом, поднимая пенные холодные брызги.

Менквы уже не прятались больше за деревьями, выскочили, радостно гомоня и потрясая зажатыми в мощных ручищах камнями. Ну, до чего же отвратительные создания – приземистые, длиннорукие, с несуразно большими головами, вытянутыми вперед мордами. Толстоносые, почти без подбородков, с массивными надбровными дугами, угрюмо нависающими над маленькими, горящими лютой злобой, глазками…

Ох, как они орали! Как верещали, прыгали, вопили!

– Радуются чему-то, сволочи, – направляя челн на середину реки, выругался Иван. – Чему, интересно? На том берегу вроде их нету…

– Ага, нету!

С противоположного берега тоже полетели камни! Один даже ударился в лодку, да с такой силой, что чуть было не потопил утлое суденышко сир-тя!

– Ах вы, тварищи! – погрозив менквам кулаком, Еремеев снова направил челнок к середине, благо река была широкая.

– Надо бы от них оторваться, Настена! Погребем?

– Погребем, милый!

Беглецы навалились на весла с таким рвением, с каким только могли. Казалось, лодка стрелой полетела вперед, ничуть не уступая в скорости идущему под хорошим ветром стругу, однако…

Однако проклятые людоеды не отставали! Неслись по берегу с проворством и неутомимостью ланей, ловко перепрыгивали валуны, с хрустом продирались кусточками, и все швыряли, швыряли свои каменья!

– Вот ведь гадины, – ругался Иван. – Ничего! Мыслю, речка-то скоро еще шире станет… а там и море – не достанут ни за что! Только скорей бы…

Закусив до крови губу, Настя молча орудовала веслом, не отвечала… видно было, что силы девушки уже на пределе. Да что там говорить – утомился и атаман, утирал пот со лба, на берега косился…

А менквы не отставали, неслись, орали… Словно загоняли оленя!

Загоняли…

– Иване! – обернувшись, в ужасе закричала Настя. – Впереди – перекат, камни…

– Ничего, – упрямо набычившись, молодой человек крепче сжал весло. – Прорвемся! Не бойся ничего. И не греби больше!

Резко сузившись, река впала в лощину меж двумя каменистыми холмами, течение стало стремительным и бурным, утлую лодчонку с беглецами кидало так, что, казалось, вот-вот опрокинет или швырнет, шаркнет изо всех сил о какой-нибудь коварный, выступающий из воды валун, разнесет в щепки!

Не покладая весла, Иван едва успевал уворачиваться от камней, направляя лодку в стремнину… туда, где вода потемнее… пару раз уже трещали борта, но покуда Бог миловал, неслись, не тонули, не разбивались…

– Ай! Камень!

– Держись!

Сделав мощный гребок, атаман завалился на бок, думая о том, чтобы не переборщить, чтоб не черпануть воды с лишком…

А вот снова перекат! Веслом, живо – в струю!

Ох, как окатило водицей! Протащило днищем о камни. Слава богу, челнок оказался крепким, выдюжил, вынырнул, понесся по бурному течению дальше.

Мокрая Настя едва успела выдохнуть – как снова порог, камни… А впереди…

Впереди вдруг замаячила ширь! И менквы, похоже, отстали.

– Ну, слава те, Господи, кажись, пронесло!

Настя перекрестилась…. И едва не вылетела из челнока, со всей скорости ткнувшегося носом в обширную каменистую отмель.

– Ах ты, боже, – вылезая, посетовал Еремеев. – Придется тащить.

– Боюсь, не придется, – Настя отозвалась каким-то упавшим голосом… словно на похоронах или поминках.

Иван вскинул голову и потянулся за саблей – по берегам реки к отмели, гнусно визжа и потрясая копьями, бежали менквы.

– Бросаем челнок! – взмахнув саблей, Иван схватил невесту за руку. – Бежим по воде – живо. Ты плавать-то умеешь?

– Я? Да я на Ивану Купалу…

– Ну, вот и славно.

Поднимая брызги, беглецы побежали по отмели вниз по течению реки, за их спинами радостно ухали настигавшие добычу людоеды, а впереди ждала неизвестность.

– Если не сможем уйти… – повернув голову, прокричала Настя. – Ты сначала меня… саблею… Не хочу, чтоб…

– Беги, люба! Беги! Вона, глубже уже… Маюни говорил – менквы плавают плохо, боятся воды…

Река и впрямь сделалась глубже, вот уже дошла беглецам до пояса.

– Поплыли! – выбросив мешавшую саблю, радостно крикнул Иван. – Ныряй, люба! Ныряй!

Собственно, и не надо было уговаривать. Настя уже нырнула, поплыла… рядом с нею вынырнул и Иван, сплюнул воду… Обернулся…

– А людоеды-то отстали!

– Надолго ли?

– Ничего… еще немножко – и в лесок. Там укроемся – ищи-свищи. Уфф… А водица-то холодненька!

– Зато… ух… зато никаких тварей там нету.

– Это верно… – Иван нарочно все время говорил, видел – суженая уже выдыхается. Еще немного и…

– Саблю жалко, хорошая.