Стальное Сердце. Осада - Alan Raizen

финальный пункт назначения осталось не так много времени. Дерийцы и наши не один раз прошлись по вагонам в поисках лазутчиков из Тиантана, которым в обычных условиях на поезде делать-то нечего, но вот сейчас, когда мы предполагаем, что они захотят взять Сальвату, они вполне могли пробраться на борт. В любом случае, наши опасения оказались напрасны, и папа, поняв, что угроз никаких нет, вышел из игры и пошел на работу, чтобы попросить отпуск. Он пообещал, что как придет со смены, зайдет.

Сняла висящий на крючке плащ и набросила его на плечи. Открыла кран и принялась мыть руки, смотря на себя в зеркало. И пусть никаких угроз мы не обнаружили, но какое-то дурное предчувствие у меня все же есть. Эдакое ощущение, что случится что-то плохое. Тревожность зачастую ложная, но иногда все-таки бывает, что чуйка меня не подводит. Смахнула воду с рук, вытерла о ткань плаща и вышла из туалета. Вагон потряхивает, но ничего такого, что вынуждало бы держаться за стены или хоть что-то, что попадется под руку.

Открыла дверь тамбура, прошла в следующий вагон, держа руки во внутренних карманах плаща. На борту Перуна много мирных жителей. Это те несчастные, чьи деревни были сожжены дотла пламенем сражения игроков из двух противоборствующих империй. Не смотря на то, что Китай и Россия союзники в реальности, здесь, в игре, Дерия и Тиантан хоть и не выражают друг к другу откровенную неприязнь, а их конфликты заканчиваются разборками в Сальватской области, можно сказать, что между двумя империями холодная война.

Возвращаясь к этим бедным людям… Сальвата, в которую закачивается огромный поток денег, все еще бедный регион. У людей здесь более, чем хватает средств на пропитание, они занимаются охотой, земледелием, прочим ручным трудом, и даже могут себя чем-то побаловать, но в силу того, что львиная доля оплаты труда идет продовольствием, а не монетами, у людей вряд ли получится переехать. Северный город на краю страны, жители которого тут чуть ли ни заперты. Деньги, которые регион получает от правительства, уходят на жалование игрокам, защищающим Сальвату, а заодно еще и в карманы помещиков, не говоря уже о том, что средства из бюджета доходят сюда не в полной мере. Разворовывают даже то, что должно служить для укрепления оплота государства, для невозможности вражеской страны проникнуть на территорию, для поддержания самой возможности существования страны. Но, увы, может, сам император Дерии и делает все возможное для блага своей родины, чиновники ведут себя иначе. Игрокам все равно, они будут биться лбом в стены крепости до тех пор, пока это выгодно, а вот местным жителям ничего не остается, кроме как бежать в слепой надежде, что в другой деревне во все том же регионе будет лучше.

По правому борту скамейки расставлены вдоль стены, и на них разместились люди самых разных слоев населения, начиная относительно богатыми помещиками, что сваливают из своих владений еще до того, как туда пришла война, и заканчивая бедняками. Например, здесь сидит дед. Обноски, кое-какая обувь явно не по сезону, заросший, грязный, с характерным запахом. Это стандарт для местных крестьян. Но у него есть и отличительная черта. Сильный запах гнили. Уже черная нога, гниющая заживо, продырявленная десятками червей, что копошатся в гнилом мясе. Этот дед уже явно не чувствует конечность, просто кое-как ходит, оставляя полосы гниющей плоти на полу. Чудо, что он вообще сумел добраться до поезда в одиночку. Думаю, это показатель, что человек в отчаянии способен на, кажется, невозможное.

Справа скамьи расположены уже рядами, и на одной из них сидя дремлет истощенная девушка, думаю, моего возраста. На ее коленях дремлет мальчуган. По их внешнему сходству можно сделать вывод, что это брат с сестрой, причем последняя практически не ест. У нее явно анорексия или что-то вроде того.

Если деда вытащить с того света уже вряд ли получится, то вот детям, которые наверняка осиротели, думаю, я должна хотя бы как-то помочь. Залезла во внутренний нагрудный карман и нащупала там несколько монет. Папа дал, чтобы я себе чего-нибудь поесть купила, если захочу. В общем-то, уже поела, и с учетом того, что почти прибыли в место назначения, вряд ли мне захочется еще, так что… Им нужнее.

Подошла к этим двоим, вытащила все оставшиеся монеты из кармана и вложила их в расслабленную ладонь спящей девушки, после чего аккуратно загнула ей пальцы. Вздрогнув, она резко распахнула глаза и с ужасом посмотрела на меня. Я легонько похлопала ее по кулачку и, убрав руки обратно в карманы, пошла дальше по вагону.

— Спасибо большое, госпожа! — крикнула мне вслед девушка, наконец, сообразив, что я дала ей денег.

— На здоровье, — тихо ответила я.

Остановилась у следующего тамбура, открыла дверь, прошла в уже третий вагон, оглядела всех пассажиров, а затем все тем же путем добралась до четвертого, на входе в который столкнулась со знакомой мне девушкой. Черные волосы, собранные в два хвоста с бантами на концах, серые волосы, темно-синее боди, а поверх черный плащ с большим объемом волчьего меха.

— Чисто? — уточнила Рега, поняв, что я уже прошлась по тем вагонам, в которые собиралась пойти она.

— Да. У вас?

Волшебница ответила кивком. Ясно. Полагаю, нам стоит пойти в обратную сторону, чтобы встретить еще кого-нибудь из наших, кто тоже решил «патрулировать» вагоны. Локомотив тянет на себе по меньшей мере сто, не считая вагонов с углем и оружейных. В эту сотню входят только пассажирские, вагоны-рестораны и товарные. Перун очень длинный поезд, и даже с таким количеством «грузов» он едет действительно быстро, не все современные поезда в реальности так разгоняются.

Стоило нам сделать несколько шагов, как сквозь стук колес раздались вопли, полные ужаса. Рега среагировала первой, обогнув меня и тут же рванув в соседний вагон, оставив двери тамбура распахнутыми. Не став терять времени, я последовала за волшебницей. В первом ничего, кроме испуганных людей, во втором тоже, и только в третьем, в том самом, где я дала девчушке с мальчиком денег, мы остановились. Люди здесь выглядели испуганнее всего. Сделав шаг вперед, почувствовала, что наступила в какую-то лужу. Взглянула на пол. Кровь ручейком тянулась по всему вагону. Тянется эта кровавая змея как раз от того деда. Под ним самая большая лужа, в которой валяется обрубок ноги. Черви расползаются по полу вагона. Культя прижжена, на скамье лежат два костыля из какого-то минерала. Сам дед стеклянными глазами смотрит в пол, по его щекам катятся слезы.

Двери тамбура напротив