Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад

Клима прижала бумаги к груди так, словно их уже кто-то отбирал. Тенька захихикал в голос. Обда глянула на него исподлобья, а потом вдруг поняла, отчего ему так весело. И тоже слабо улыбнулась.

— Уел, можешь быть доволен, — проворчала она. — Мне и правда все это нравится. Несмотря ни на что. И на Зарина с домиком при таком графике вовсе нет времени.

— Глядя на тебя, — доверительно произнес Тенька, — я все больше думаю, что талант — это еще не обда. Надо чего-то более интересненькое. И вот такое высшие силы искали целых пятьсот лет!

— Прежде им удавалось находить это чаще, — напомнила Клима, перебирая бумаги.

— Так ведь старые времена! — Тенька мечтательно потянулся. — Люди суровы, как сильфийские кедры, крокозябры жирны, а трава на капище по пояс!

— А может, великих обд и правда было мало, — заметила Налина, накрывая крышкой почти опустевший котелок. — Сколько их правило, а легенды про единиц сложили.

— Про тебя тоже сложат, не сомневайся! — подначил обду Тенька. — Хотя бы после грандиозного пиршества, которое ты устроишь нашим влюбленным.

…Так они сидели на кровати втроем: двое колдунов, схожих между собой чуть косым положением глаз и шепотом высших сил у уха; и избранница тех самых сил, которую они исстари оберегали целыми поколениями. И неважно, в чем это заключалось: замолвить словечко темной ночью на капище, заслонить собой в решающий час, исцелить от смертельной раны или просто прийти, когда ей плохо, голодно и одиноко, поделиться теплом, колбасой и кашей, заново научить жить.

Тенька болтал, Налина задумчиво молчала, Клима наскоро записывала распоряжения, чтобы не забыть. Ночь за окнами становилась прозрачней. Еще немного — и запоют первые птицы, готовясь встречать рассвет.

Но Клима не дождалась рассвета. Она уснула с очередной сметой в обнимку, подбив под голову одеяло и Тенькину ногу. Когда дыхание обды стало ровным и спокойным, колдуны сообща высвободили ногу и на цыпочках пошли к двери.

…Уже на пороге они встретили горничную.

— Не надо сегодня будить обду, — распорядилась Налина Делей. — Пусть выспится.

— А если сударыня обда будет ругаться? — опасливо переспросила горничная.

Тенька философски оглянулся назад.

— Непременно будет! Но не на тебя, а на нас.

С первыми лучами рассвета он заглянул к Валейке. Секретарь обды как раз пил горячий ромашковый отвар, чтобы проснуться и приступить к делам.

— Клима спит, — сообщил Тенька.

Валейка нахмурил брови.

— Караулы удвоить, тренировки отменить, чтобы не орали под окнами, с докладами и документами подойти позже, встречи и совещания перенести. Я ничего не упустил?

— Все верно, — кивнул Тенька. — Золотой ты человек, Валейка!

— В таком случае, я хочу…

— Воевать не пустим, даже не проси! Хватит с тебя одного подстреленного «воробушка».

Юноша недовольно насупился, но спорить не стал.

Снова оказавшись в коридоре, Тенька на мгновение прислонился спиной к косяку и устало прикрыл глаза. А потом зевнул во весь рот и направился к себе в лабораторию — отсыпаться.

* * *

Петля в несколько оборотов обвилась вокруг крепко вбитого в землю деревянного столба, и два десятка рук с силой потянули веревку на себя. Высокий расписной шатер поднялся с натужным скрипом, но встал крепко, лишь полотнища трепетали на открытом ветру, а на шпиле бликовало яркое весеннее солнце.

В эти дни летное поле было не узнать: на присыпанной песком земле вырастали шатры и палатки, между ними, как мосты, навешивались гирлянды из цветных лент и колдовских фонариков. Шум, гомон, столпотворение, запах вкусного от походных жаровен, драгоценные наряды вперемешку с потертыми рабочими куртками, воины обды, знатные вельможи, колдуны и воспитанники Института, которые в последнее время окончательно отбились от рук, перестали являться на учебу и шныряли везде, в равной степени помогая и мешая. Приготовления к грандиозному свадебному торжеству шли полным ходом, и уже сегодня в два часа дня сама обда засвидетельствует союз молодых перед высшими силами.

Самый лучший вид на летное поле открывался из верхних окон центрального крыла.

Лернэ приоткрыла убранные витражами ставни, и в маленькую уютную комнату ворвался веселый рокот грядущего праздника, сопровождаемый птичьим щебетом и ароматами еды.

— Тенечка, кто все эти люди? Герины друзья, которые пришли его поздравить?

— Подозреваю, Гера их тоже впервые видит, — хохотнул брат, высовывая наружу любопытный нос. — Это наша злокозненная обда так интересненько придумала: вас поженить и заодно уладить мелкие государственные дела. Вот Клима здесь точно знает всех, но ума не приложу, как это у нее получается.

— Ты тоже помнишь наизусть все свои вектора и таблицы, а их побольше, чем здесь народу… Ох, Тенечка…

— Так то — вектора! Лерка, ты чего закисла?

Лернэ одернула кружевные манжеты.

— Не пойму, как вести себя с незнакомыми гостями. Они почему-то пришли нас поздравить, а я даже не знаю их имен…

— Вот дурища! Нашла печаль. Улыбнулась каждому, да иди себе мимо. Они ведь не из-за любви к тебе пришли, а потому что Клима позвала.

— Но свадьба-то — моя…

— Ага, — согласился Тенька. — Такая вот у Климы интересненькая политика. Ты не волнуйся, Гера ей это уже высказал, и на следующей неделе вы с ним поедете к его родителям, и у них на деревне будет вторая свадьба, маленькая, для своих. Там ты точно будешь всех знать!

— Тенечка, а почему сразу нельзя поехать? Мы бы со своими, и Климушка тут — тоже со своими…

Брат фыркнул, сдувая со лба непослушную челку.

— Потому что все Климины гости делают вид, будто пришли на свадьбу именно к вам! А без тебя и Геры им будет трудно прикидываться. Давай, не кисни, нам еще одеть тебя надо. Показывай, где тут чего…

Красавица Лернэ только вздохнула, смиряясь с тем, что есть на свете вещи, которые она никогда не поймет. Например, Тенечкина наука и Климушкина политика.

— Говорил же, что сам меня оденешь, и помощница тебе не нужна. В платьях, мол, разбираешься.

— Разбираюсь, — честно кивнул Тенька. — Но больше в том, как их снимать. Да и платья обычно попроще были… Вот ты не знаешь, эту накидку надо в конце надевать или сразу после шнуровки, а потом пришлепнуть воротником-ожерельем?

Лернэ пожала плечами, и уже приготовилась встать, чтобы идти к двери и позвать кого-нибудь сведущего. Но тут дверь распахнулась сама, и на пороге явился Валейка. Он уже был наряжен по-праздничному, а из формы воспитанника остался лишь алый платок вокруг шеи. Многие выпускники политического продолжали носить такие платки за стенами Института.