Поединок с судьбой - Денис Григорьев

Н-да, всё-таки интересно, как проклятый торговец Юкки от магического поиска укрыл, пока она жива была? Добравшись до коллегии, я, первым делом, пошёл к своему наставнику. Старый, даже для мага, Шиндак слушал меня очень внимательно. Я орал, ругался, несколько раз приложился к алхимическому зелью. Редчайшая гадость, сто грамм бьют в голову сильнее, чем кувшин креплёной малаги, но и прочищают мозги знатно. Алхимыч наш, пока что, к распространению эликсир не рекомендовал. Свойства изучает. Это адское пойло ещё и горит. По итогу, сквозь пьяные слёзы и сопли, до меня, вдруг, начало доходить, что мы уже, какое-то время, не вдвоём. Оказывается, мой «концерт» слушал зашедший на огонек Евсей. Когда архимаг понял, что новых подробностей ему уже не узнать, произвел заклятье отрезвления. Святые помощники, какой изверг его придумал? Я минут десять не вылезал из уборной. Из меня хлестало во все стороны, буквально «из всех отверстий». И в процессе, в короткие перерывы между рвотными позывами, я как-то ухитрялся вливать в себя чистую питьевую воду. Так и зарекаешься что-то крепче сока внутрь принимать. Обмывшись и вытершись насухо халатом учителя, я вновь оказался в его гостиной. А там господа архимаги готовили секретный план. Трахнутый молью купец во многом был прав. В той части, которая касалась доказательной базы. По сути, всё, кроме свидания во сне, лишь оправдывало незапятнанную честь торгового дома. А что до видений специалиста-мозгоправа — ну, трёхнулся немного от горя, с кем не бывает. И тут-то Шиндак и предложил идею с вызовом «по последнему праву». Мол, все тезисы лорду Георгу изложим, а архимагистры меня поддержат. Как выяснилось, Шиндак, еще деду герцога, пиратствовавшему в этих морях лет сто назад, по магической части помогал. Потому надеялся, что сразу с порога герцог нас не пошлёт… а там и принудить Эмиля к поединку по силам окажется. И, коль правда на нашей стороне, то Всеблагой непременно нам поможет. Так себе план, если честно.

С чего бы мой учитель, никогда не демонстрировавший набожность, вдруг в помощь небесного владыки уверовал? Но, идея вылавливать магистра-«мозголома» с половинным коэффициентом «горлышка» и солидной охраной, посреди города, с арбалетом, снаряженным болтами против колдунов, нравилась мне ещё меньше.

А то, что мэтра Эмиля я буду кончать в любом случае, я не сомневался. Это здесь, на Розетте, в коллегии, я считался мирным и условно тихим студентом, а уж затем, и преподавателем одного из самых прекрасных магических начал, стихии разума. А ведь всё могло быть совсем иначе, потому что «тихим», и уж тем более «мирным» я никогда не был. И откуда торговцу знать, что за кровь течет в жилах Этьена Конталя? Знал бы Эмиль, с кем связался, откупную бы не предлагал.

* * *

Зрители в амфитеатре. Сидячие места для уважаемых господ уже заняты. Герцог сдержано кивает, встретившись со мной взглядом. Сверху — не протолкнуться. Студеозусы машут руками и орут что-то неразборчивое из-за шума, который сами и подняли. Половина коллегии пришла поглазеть, не меньше. Судьба мне быть сегодня дохлым, но, все же, самым популярным в родимой альма-матер, колдуном.

Я спускаюсь по ступеням на арену. Поскрипывают новенькие, блестящие смазкой, высокие красные сапоги, заправленные в них шаровары не видны под полами светло-фиолетовой преподавательской мантии, перехваченной широким кожаным поясом. По бедру хлопают ножны. Жаль, что верный «шип» — лёгкая и очень крепкая сабля — подарок Катомаи, моего приятеля из народа древних, сегодня не пригодится.

Ветер развевает волосы, слабо сдерживаемые лентой. Специально для Юкки отращивал, ей так нравилось запускать в них тонкие пальчики. Тринадцать ступеней в ад…

С дуэли всё и началось. Не здесь, на Розетте, нет.

В далёком Лидаре, в столичном городе Кайнтал, жил-был мальчик лет двенадцати. И должен был этот мальчик стать надёжей и опорой семьи, магом-дознавателем на службе у государя, пойти по стопам отца. В тот день было жарко…

* * *

Точнее, жара стояла неимоверная.

Полуденное солнце выжигало мощёные столичные улицы столь яростно, что можно было подумать, мы находимся не в центре Лидара, а в южной Богемии. В курортном раю, где в эту пору хотел бы оказаться любой житель нашей страны, да и, пожалуй, ещё пары-тройки королевств, с нами соседствующих.

Жар от нагретых булыжников мостовой добирался сквозь толстую кожаную подошву, заставляя переминаться с ноги на ногу. Яркие блики от затянутых слюдой окошек и начищенных панцирей городской стражи, слепили глаза. Хотелось оказаться в тени, в маленькой беседке, увитой виноградом, в палисаднике у дома, а ещё лучше — в лесу. И уж точно — не на выжженной солнцем каменной площади, где сейчас завершалась, затянувшаяся на два месяца, ссора двух благородных домов.

Оба зачинщика этой суеты присутствовали на площади. И граф Морро, и маркиз Сакус предпочитали сидеть в крытых паланкинах и наслаждаться разрешением своего спора с безопасной дистанции. Народа собралось относительно не много. Поэтому, дежурный десяток стражи, вместо того, чтобы разгонять любопытных зевак, сам присоединился к наблюдателям кровавого зрелища. Виной тому, конечно же, была нестерпимая жара. В обычное время на старой каретной площади народу не протолкнуться. А сейчас лишь несколько посыльных, явно шедших из одной королевской службы в другую, да парочка оборванных нищих, профессионально приглядывающихся к чужим кошелькам. Не считая слуг благородных лордов, мало кто решил задержаться и поглазеть на узаконенное смертоубийство.

Герольд дочитал длинный список взаимных обвинений, и началось самое интересное. По правилам королевства, благородный господин, для защиты чести своей семьи, может выставить на бой кого-либо из своих родственников. Любой, кто имеет приставку «лорд», а именно владетель замка и дружины, содержащейся со своих земель, имел в избытке родственников и бастардов. Выбрать было из кого. Наступил момент истины: представитель графа Морро объявил своего бойца. Рыцарь Парис Контье, с мечом в руках, сегодня будет защитником интересов графа.

Представитель маркиза, в свою очередь, объявил своим бойцом шевалье Эрика Конталя.

Отец потрепал меня по коротко стриженным волосам, поправил спату, и с лёгким полупоклоном маркизу вступил в выложенный красным камнем круг. Его противник, до этого державшийся надменно и презрительно, всем своим видом выражая отсутствие интереса к поединку, явно занервничал. Экипированный для тяжёлого силового боя, высокий и сильный Парис был закован в классическую пехотную броню. Кованные латы, тяжёлый шлем, двуручный меч. Небольшой щиток на правом предплечье, бронированные сапоги, небольшой