Сладкий уголок в другом мире - Аурелия Шедоу

* * *

Тронный зал встретил Алису ослепительным блеском сотен свечей. Их свет отражался в полированном мраморе пола, создавая иллюзию, будто она идёт по звёздному небу. За спиной шептались придворные, но их голоса тонули в гулком эхе её собственного сердца.

— "Ну что, мастерица, твой ответ?" — королева сидела на троне, но в её голосе не было привычной повелительной ноты.

Алиса сделала глубокий вдох, чувствуя, как дрожь в коленях сменяется странной уверенностью:

— "Я согласна, Ваше Величество. Но с одним условием."

В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как где-то за окном кричит ворона.

— "Я хочу работать в своей пекарне. И печь там для ваших балов, а также хотя бы раз в неделю для... для обычных людей." — Её голос окреп. — "Для тех, кто никогда не попадёт на королевский бал."

Королева задумалась, её пальцы постукивали по ручкам трона. Затем она кивнула — один резкий, решительный жест.

— "Пусть будет, по-твоему. Но помни..." — её взгляд скользнул к Эдриану, стоявшему у колонны, — "теперь ты отвечаешь не только за торты, но и за сердце моего племянника. А это ответственность куда большая, чем любая королевская печать."

Эдриан, обычно такой сдержанный, покраснел, как мальчишка, пойманный на краже конфет. Алиса почувствовала, как жар разливается по её щекам, но не отвела взгляда.

* * *

Когда Алиса вернулась в пекарню, её ждал сюрприз. Гаррет и Лора украсили помещение гирляндами из сушёных яблок и корицы, а на центральном столе стоял маленький трёхъярусный торт — точная копия королевского, только в миниатюре. На нём алым вишнёвым джемом было выведено: "Нашей королевской пекарше".

— "Ты всё ещё наша," — сказал Гаррет неожиданно мягко, отворачиваясь к печи. — "Даже если теперь у тебя есть целый замок и..." — он бросил взгляд в окно, — "и прочие аристократические радости."

Лора вручила ей свёрток, перевязанный той самой голубой лентой:

— "Это от всех нас. Даже сестра Марфа из Приюта ниточку подбросила."

Внутри оказался новый фартук — из тончайшего льна, с вышитым кренделем, точь-в-точь как шрам на её ладони. Но самое удивительное ждало её за дверью пекарни.

Под окном, в свежевскопанной земле, уже виднелись три аккуратных холмика. Эдриан, сбросивший дорогой камзол и закатавший рукава, стоял с лопатой в руках. Его руки были в земле, а на лице — та самая улыбка, которую она видела только в их ночные встречи у печи.

— "Говорил же — сажать будем вместе," — он вытер лоб тыльной стороной ладони, оставив грязную полосу. — "Это первое обещание, которое я намерен сдержать."

Алиса рассмеялась и, не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих, выбежала к нему, чувствуя, как счастье переполняет её, как тесто, поднимающееся в тёплой печи. В этом странном мире, между королевским замком и скромной пекарней, между долгом и желанием, она наконец-то нашла своё место.

И три маленьких вишнёвых ростка, посаженных с любовью, были тому доказательством.

Глава 10. "Сон в муке"

После королевского бала жизнь Алисы превратилась в непрерывный водоворот. Слава о "волшебной пекарше" разнеслась по всему герцогству, и теперь заказы поступали не только от придворных, но и из соседних провинций. Каждое утро начиналось с очереди у дверей пекарни — купцы, мелкие дворяне, зажиточные горожане — все хотели попробовать десерты, которые понравились самой королеве.

На третий день бесконечной работы Алиса едва держалась на ногах. Руки дрожали так, что она трижды роняла ложку с глазурью, а перед глазами плясали черные точки. Гаррет, заметив её состояние, хмуро пробормотал:

— "Иди поспи, девка, а то упадёшь в тесто, и придётся тебя печь."

Но отказать важному заказчику из графства Валмор она не могла — торт к свадьбе дочери местного управителя.

— "Ещё немного," — прошептала она себе, протирая глаза ладонью.

Последнее, что она помнила — как тянется за ванилью на верхнюю полку...

Алиса открыла глаза от странного ощущения. Вместо привычного запаха муки и дыма её обволакивал лёгкий аромат лаванды и чего-то древесного — знакомого, но неуловимого. Она лежала на импровизированной постели из сложенных мешков с мукой, укрытая тем самым синим плащом, который Эдриан оставил ей в дождь.

— "Наконец-то," — раздался тихий голос.

Она резко повернула голову. В углу пекарни, на её обычном рабочем табурете, сидел Эдриан. Его обычно безупречный камзол был покрыт белыми отпечатками муки, а в руках он держал раскрытую книгу рецептов. На полу у его ног лежала груда исписанных пергаментов — судя по всему, королевские отчеты.

— "Сколько я спала?" — прошептала Алиса, с трудом приподнимаясь. Голова гудела, как улей.

Эдриан отложил перо и поднял на неё глаза. В свете единственной оставшейся свечи его лицо казалось усталым, но спокойным.

— "Достаточно, чтобы я успел закончить срочные бумаги для королевы," — он кивнул на пергаменты. — "И переписать три рецепта, которые ты испортила, пока засыпала на ходу."

Алиса хотела возразить, но вдруг заметила — пекарня сияла чистотой. Полы вымыты, инструменты разложены по местам, даже печь аккуратно перетоплена. На столе стоял кувшин с тёплым молоком и мёдом, а рядом — тарелка с её любимым имбирным печеньем.

— "Ты... всё это сделал?"

Эдриан пожал плечами:

— "Гаррет помог. Немного."

Алиса допила молоко, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Впервые за три дня она могла просто сидеть и ничего не делать.

— "Почему ты здесь?" — спросила она наконец.

Эдриан отложил книгу и подошёл к печи. Его тень, огромная и неуклюжая, плясала на стене.

— "Лора прибежала ко мне вчера вечером. Сказала, что ты чуть не упала в печь."

Он повернулся к ней, и в его глазах было что-то новое — не привычная холодная вежливость, а настоящая, живая тревога.

— "Ты не обязана принимать все заказы, Алиса. Даже королева позволяет себе отдыхать."

Она хотела возразить, что не может подвести людей, что её репутация... Но слова застряли в горле. Вместо этого она вдруг спросила:

— "Ты часто приходишь сюда ночью?"

Тень улыбки скользнула по его лицу:

— "Иногда. Когда знаю, что ты засиживаешься допоздна."

Когда Алиса встала, чтобы убрать кувшин, её взгляд упал на стену у печи. Там, где обычно висели ложки и поварёшки, кто-то углём нарисовал... крендель. Точную копию её шрама.

— "Это..."

Эдриан стоял в дверях, его глаза смеялись:

— "Мой первый кулинарный шедевр. Решил, что пекарне нужен фирменный знак."

Алиса рассмеялась, но смех неожиданно перешёл в слёзы. Три дня безумной работы, страх не оправдать ожиданий, постоянное напряжение — всё это вырвалось наружу.

Она не заметила, как Эдриан закрыл