Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата - Виктор Владимирович Королев

на мягком диване в тени старой смоковницы. Потом она, как и шесть лет назад, повела его за руку во дворец. В богато украшенном зале показала новинку – портативный граммофон. Улыбаясь ласково, поставила какую-то пластинку.

– Это Тино Росси – очаровательный голос, не правда ли? Помните наше танго в Берлине?

– Конечно, помню, – ответил Керр. – У меня профессиональная память.

Глава 4

Что ты можешь сделать для победы?

Перед пасхой 1910 года Арчибальд Керр, наконец, попрощался с Берлином. Спустя десятилетие он с грустью напишет в своём дневнике: «Считаю, что не уделял тогда должного внимания служебным делам, тратил слишком много времени на разные встречи, мне следовало быть более серьёзным в Берлине. Понятно, что сегодня я уже ничего не могу сделать, ничего изменить…»

Однако министерство иностранных дел официально заявляло, что Керр был самым добросовестным и трудолюбивым сотрудником во время работы в Германии. В любом случае, за эти годы у него накопился опыт, выросли самооценка и уверенность в правильном выборе профессии, а также умение применять дипломатический шарм на зависть друзьям и врагам.

Его новая командировка в Буэнос-Айрес оказалась очень короткой. Керр даже не успел толком осмотреться и понять свои обязанности. Он прибыл в бесконечно суетный, многоголосый город, шумно отмечающий столетие свободы, и при первой же возможности уехал на берег Ла-Платы, чтобы передохнуть от людей и непереносимого гама. Не удалось. Ранним утром он проснулся от конского ржания и криков рядом с палаткой.

– Мистер Керр! Я ищу мистера Арчибальда Керра!

Пришлось натянуть рубашку и выйти наружу.

– Вам срочная телеграмма!

Почтальон, не слезая с коня, протянул ему жёлтый листок.

– Соболезную, – он приложил два пальца к козырьку фирменной фуражке и ускакал.

Сообщение из Сиднея было коротким: «Отец умер двадцать второго. Пожалуйста, приезжай. Похороны двадцать седьмого».

Это был тяжелый удар. Отца Арчи не видел уже десять лет, но постоянно чувствовал его заботу и гордость за сына-дипломата. И вот отца больше нет. Нет навсегда, и ничего тут не сделаешь.

В министерстве искренне посочувствовали и дали дополнительный отпуск, так что Керр мог до весны оставаться в Австралии. За это время он постарался успокоить мать и сделал ещё одно важное дело. Обострившиеся после смерти отца отношения с австралийскими родственниками заставили его изменить фамилию. С 1911 года он официально стал именоваться по-другому – Арчибальд Джон Керр. С маленькой поправкой: первое своё имя – Арчи – он всегда любил намного больше второго. Так и идёт с самого начала нашего повествования.

В марте Арчи Керр вернулся на службу. Но не в Аргентину. Его направили в британскую миссию в Вашингтоне. В то время там было всего девять дипломатов под началом либерала Джеймса Брайса, совершенно уникальной личности.

Этому бородачу давно перевалило за семьдесят. Он тоже был шотландцем. И тоже после местных колледжей уехал на континент повышать своё образование в германских и французских университетах. Общего у них с Керром было много. А разница одна – в возрасте.

– Арчи, я мог бы вас усыновить и даже увнучить, – улыбался Брайс. – Но я вижу свою задачу в том, чтобы успеть передать вам, такому амбициозному и талантливому человеку, накопленные знания и понимание жизненной сути.

Брайс разбирался во всём на свете. Его студенческие труды по истории Римской империи получали первые места в университете. Он был блестящим специалистом в юриспруденции. Когда ему было столько же лет, сколько Керру сейчас, он уже возглавлял в Оксфорде кафедру гражданского права. Знал несколько языков. Много путешествовал, занимался альпинизмом. Покорил немало горных вершин. А спустившись с Арарата, утверждал, что видел остатки Ноева ковчега. Ему не верили, а напрасно – именно там, в совершенно недоступном месте, столетие спустя обнаружат с самолёта нос старинного корабля…

– А не хотите ли вы, молодой человек, отправиться со мной в путешествие по России? Не тянет ли вас проехаться по Транссибу через всю эту огромную и загадочную страну?

Арчибальд не знал, что ответить.

– Может быть, как-то в другой раз…

– Надеюсь, что у вас будет такая возможность позже. Не упустите её!

В глазах молодого дипломата Брайс был не начальником, он был настоящим героем. Керр восхищался его интеллектом и эксцентричностью, особенно его привычкой начинать каждое утро со словаря той страны, в которой находишься или куда собираешься ехать.

– Языки знать обязательно. Читайте каждое утро по десять-двадцать страниц чужого словаря, – советовал старый профессор. – Пусть вы ничего не запомните, – но когда надо будет, мозг сам вытащит из подсознания нужные слова. Понимать чужую речь – это важнее важного для дипломата…

Прошёл год. Джеймс Брайс уехал на Дальний Восток. Без такого учителя Керру вмиг стало одиноко. Других друзей в этом маленьком коллективе у него так и не появилось. Каждому теперь приходилось работать чуть ли не сутками. К счастью, наступило время отпуска, и Керр отбыл в Лондон.

Долгожданная встреча с матерью. Он почти ежедневно писал ей письма, беспокоился, стремился сделать всё, чтобы убедиться, что она здорова и счастлива. Эту любовь к матери отмечали все, кто его знал.

В один из дней пошёл в министерство. На ступенях широкой лестницы чуть не столкнулся с человеком в великолепном парадном мундире. Его камзол без эполет был расшит золотыми галунами, длинный ряд пуговиц говорил о высоком статусе чиновника. Ослепительно белые чулки прочно натянуты, панталоны и перчатки – в идеальной чистоте. Шпага с дорогим эфесом на левом боку, сверкающие пряжки на лакированных туфлях. Кто же это?

– Добрый день, сэр! – Керр почтительно снял свой котелок.

Незнакомец остановился.

– Арчибальд! Рад вас видеть, мой юный друг! Как вы? Как ваша матушка поживает?

О, боже! Это же Уолтер Таунли, его бывший начальник, который был посланником в Аргентине и встречал Керра в Буэнос-Айресе. Тогда они не успели толком познакомиться, но когда пришла телеграмма о смерти отца, Таунли немало помог, чтобы Арчибальд успел на похороны и сделал все необходимые дела в далёкой Австралии.

Он и сейчас не важничал, был краток и деловит. Спросил напрямую:

– Я назначен посланником в Тегеран – не хотите присоединиться?

Керр тут же согласился, и они поднялись в секретариат. Знакомых девушек уже давно там не было. Усатый клерк с Таунли разговаривал чрезвычайно почтительно, а Керра попросил прийти на следующий день. Что тот и сделал.

Клерк даже не встал, когда Арчибальд вошел в комнату. Не глядя в глаза, он сказал медленно и даже небрежно:

– У министра сложилось впечатление, что вы, похоже, несколько склонны менять свои посты слишком быстро…

Керр был взбешен. Как