Военные контразведчики - Александр Бондаренко

Спецслужбы еще продолжали решать задачи, порожденные войной. На нашей территории скрывалось значительное число агентов, сотрудников карательных и административных органов Германии и Японии, изменников, предателей и прочих лиц, подлежавших розыску и аресту — к тому же теперь этот контингент использовался и разведками Запада. Серьезную опасность представляло националистическое подполье на Украине, в Белоруссии и Прибалтике, которое опять-таки поддерживали недавние союзники. В органах военной контрразведки были созданы специальные подразделения по розыску «государственных преступников времен Великой Отечественной войны». Так что армейские чекисты еще продолжали войну на своем невидимом фронте.

В октябре 1946 года сотрудники такого подразделения Управления контрразведки МГБ Прибалтийского военного округа арестовали агента абверкоманды-204 Браунса. Он сообщил, что немецкая разведка оставила на территории Латвии значительное количество тайных складов с оружием и боеприпасами: только в указанных им местах были обнаружены четыре миномета, четыре пулемета, три упакованных ящика со стрелковым оружием, 40 винтовок и автоматов, 368 мин и гранат, свыше 150 толовых шашек.

В мае 1947 года сотрудниками Управления контрразведки ЛенВО был арестован некто Торман, завербованный английской разведкой еще в 1915 году в Эстонии. Тогда он собирал информацию о деятельности правительства Эстонии и его руководителях, с 1939 года стал передавать англичанам сведения о советских военных объектах, а после изгнания гитлеровцев ветеран шпионажа продолжил работу в том же направлении.

Несколько позже, в 1952 году, в Управление контрразведки ЛенВО поступила ориентировка из УМГБ Гомельской области о наличии данных, что разыскиваемый ими каратель Коровкин, служивший в период оккупации надзирателем в тюрьме и в концлагере, живет под вымышленной фамилией в Ленинграде и служит в Советской армии. Военные контрразведчики установили, что разыскиваемый скрывается под видом сержанта сверхсрочной службы Си-билева — трибунал приговорил карателя к 25 годам лишения свободы.

Оперативная деятельность в мирное время имела свои особенности и сложности, и в ноябре 1946 года был издан приказ МГБ СССР об улучшении работы с кадрами, требующий, в частности, повышения уровня профессиональной и общеобразовательной подготовки сотрудников.

«Не секрет, что в войну уровень специального образования сотрудников немецких спецслужб был выше, чем наших. Руководящий состав и рядовые сотрудники нашей военной контрразведки в подавляющем большинстве не имели специальной теоретической подготовки, — пишет генерал-лейтенант И. Л. Устинов. — Специальные знания мы черпали не только из советских источников, но и из печатных материалов противника. После окончания войны создавались и действовали различные учебные школы и курсы, на которых анализировались итоги военных действий, делались выводы из уроков войны, тщательно изучали причины недочетов и их следствия, способы их устранения. Уделялось внимание и вопросам повышения общей культуры, изучению общепринятых правил взаимоотношений с представителями иностранных государств, контакты с которыми по окончании войны происходили довольно часто»^[282].

В 1945–1953 годах в системе комплектования и подготовки сотрудников органов госбезопасности произошли значительные изменения. Так, в 1949 году в Новосибирскую межкраевую школу был произведен набор на курсы подготовки оперативных сотрудников военной контрразведки, а в июле 1951 года она была преобразована в Школу подготовки оперсостава (с апреля 1952 года — Школа № 311 МГБ СССР), прежде всего для военной контрразведки.

Постепенно задача розыска преступников стала отходить на второй план: с началом холодной войны Советский Союз превращался в объект основных разведывательных устремлений спецслужб США, Великобритании и ряда других государств. Наибольшую опасность представляла опытная и профессиональная английская МИ-6, но к началу 1950-х годов, благодаря своим мощным геополитическим и финансовым возможностям, на первый план вышли американцы.

Возрастание активности спецслужб особенно остро чувствовали военные контрразведчики наших групп войск. Используя статус держав-победительниц, «прозрачные» границы между зонами, достаточно оживленные контакты военнослужащих бывших союзных армий, разведорганы США и Англии не без успеха создавали агентурные позиции в советских зонах оккупации Германии и Австрии. Развернув в западных зонах многочисленные подразделения военной и внешнеполитической разведки, они стремились получать информацию о советских войсках, выявлять планы и действия советской администрации, отслеживать политическую и экономическую ситуацию в восточных районах. Для этого использовались агентура, личное наблюдение в ходе поездок, опрос перебежчиков и дезертиров, возвращавшихся в Германию и Австрию бывших военнопленных, данные радиоперехвата. Из лиц, проживавших в окружении советских военных объектов, были созданы десятки резидентур — при этом американская, английская, а позднее и французская разведки «консервировали» часть агентов на случай военного конфликта с СССР.

Вербовочный процесс в советской зоне был поставлен на поток: часто разведки привлекали агентуру без проверки и предварительного изучения, на основе лишь материальной заинтересованности — почти как абвер в первые недели войны. «Западные спецслужбы могли опираться и на притягательную силу твердой валюты, и на тайное неприятие новой политической системы широкими кругами населения на Востоке Германии»^[283]. К тому же население Германии и Австрии бедствовало: многие, особенно из числа беженцев из Восточной Пруссии или Польши, оставались без жилья, без работы и средств к существованию, так что предложения «заработать» на сборе информации о советских войсках для них выглядели очень соблазнительно. Но эти люди плохо представляли, какой опасности они себя подвергают и насколько суровые санкции за шпионаж предусматривает советское уголовное законодательство. А ведь количество таких «малоценных» для западных спецслужб агентов, разоблаченных советской военной контрразведкой в 1945–1953 годах, исчисляется тысячами.

К примеру, в мае 1948 года при переходе из советской в британскую зону был задержан некто Герберт Шперлинг, у которого изъяли портативный фотоаппарат, пленку с заснятыми военными объектами и записи номеров военных автомашин. Сотрудники отдела контрразведки 3-й Ударной армии выяснили, что в марте он нелегально выехал в поисках работы в Бельгию, где был задержан жандармами и передан ими некоему человеку в штатском. После краткой беседы тот предложил Шперлингу «работу»: сбор сведений в советской зоне. Расписавшись на чистом листе бумаги, новоиспеченный агент получил 500 бельгийских франков. Толком не зная, с какой разведкой он сотрудничает, он пять раз приходил в советскую зону оккупации Германии, где в итоге собрал отрывочные, весьма приблизительные данные о дислокации и численности нескольких гарнизонов. Попытка заработать на шпионаже закончилась плачевно: военный трибунал приговорил Шперлинга к 25 годам лишения свободы.