Деникин - Георгий Ипполитов

В Новочеркасске как будто ничего не менялось. Опять на чистеньких улицах мелькают разноцветные формы военных, красивые костюмы женщин, несутся автомобили, идут казачьи части. Только раненые корниловцы явились диссонансом. Хромые, безоружные, обвязанные, с бледными лицами, идут они по шумящим, блестящим улицам…»

А от Ростова до Киева и Пскова были открыты пути в области, где не было ни войны, ни большевиков, где у многих белых волонтеров оставались семьи, родные, близкие. Формальное право на уход из армии было неоспоримо: как раз на эти дни (май) для большинства добровольцев кончался обязательный четырехмесячный срок пребывания в армии. Разве можно осуждать тех, кто воспользовался законным правом, честно выполнив свой долг? Такая ситуация дала основания генералу Деникину заявить: «Кризис в армии принял глубокие и опасные формы».

Да и Антон Иванович — человек из плоти и крови. Долгая разлука с любимой женой становилась для него невыносимой. Наконец, 28 мая состоялась долгожданная встреча.

О близкой встрече Ксения Васильевна узнала из письма мужа, датированного 18 мая:

«Моя ненаглядная женушка! Просил тебя приехать, но теперь боюсь, что дорога будет и слишком трудна, и несколько опасна.

Мне тяжело, что душа твоя мятется, что кругом вместо того, чтобы успокоить, — пугают тебя всякими несообразными страхами.

Стратегическое положение вполне благоприятное. Политическая обстановка небывало запутана. Но твердая решимость не идти ни с немцами, ни с большевиками значительно упрощает положение.

Неисчерпаемая тема для письма и разговора, но мне сейчас не хочется говорить ни о чем „постороннем“. Такая бездна ласки в сердце моем. Не надо самобичевания.

Жду тебя с огромным нетерпением. А ведь знаешь — начал-то я писать с целью предупредить, чтобы не приезжала. Положительно боюсь, как бы не случилось чего-нибудь в дороге.

Словом, приезжать можно лишь при верной оказии, собрав тщательные справки о дороге. На Ольгинскую не советую.

Голубка моя ненаглядная, любимая».

По получении письма Ася отправилась в путь. Она пробыла в станице Мечетинской три недели, скрасив генералу суровую рутинную работу по выводу из кризиса Добровольческой армии…

Парадоксально, но факт: Добровольческая армия, пытавшаяся свято поддерживать традиции армии царской России, в том числе такую цементирующую, как единоначалие, попала в полосу своего развития, которую командующий белых волонтеров классифицировал как своеобразный дуализм власти: Алексеев — Деникин.

С первых же дней вступления генерала Деникина в командование белыми волонтерами без каких-либо переговоров, без приказов, просто по инерции утвердилась та неписаная Конституция Добровольческой армии, которой разграничивался ранее круг его полномочий и полномочий генерала Алексеева. Михаил Васильевич сохранял за собой общее политическое руководство, внешние политику и финансы. Антону Ивановичу в наследство от погибшего Лавра Георгиевича оставались верховное управление армией и командование.

Деникин подчеркивал постфактум, что за время его командования указанный выше порядок управления не нарушался ни разу. Между двумя вождями не было ни одного разговора о пределах их властных полномочий. Именно это обстоятельство и побудило Деникина классифицировать его взаимоотношения с Алексеевым как дуализм власти.

Между тем не только постфактум, но и в то время герой моего повествования проводил линию на полное взаимопонимание с генералом Алексеевым.

В середине июня он писал верховному руководителю Добровольческой армии о том, что от Родзянко поступили некоторые предложения «относительно конструкции власти». Деникин ответил, что «конкретизация „платформы“ Добровольческой армии несколько преждевременна и что во главе армии стоят два лица, действующие в полном единении и единомыслии».

Равновесие власти достигалось благодаря такту Михаила Васильевича, с одной стороны, и признанием его авторитета Антоном Ивановичем, с другой стороны. Щепетильность Алексеева была удивительная — даже во внешних проявлениях. В мае 1918 года в Егорлыцкой, куда оба генерала приехали беседовать с белыми волонтерами, состоялся смотр гарнизона. Несмотря на все просьбы Антона Ивановича, Михаил Васильевич так и не согласился принять парад войск. Он предоставил это право генералу Деникину, мотивируя тем, что «власть и авторитет командующего не должны умаляться». В то же время на всех заседаниях, конференциях, совещаниях по вопросам государственным, на всех общественных торжествах первое место бесспорно и неотъемлемо принадлежало Михаилу Васильевичу. Здесь уже командующий Добровольческой армией проявил свою тактичность и выдержку.

В начале июня Алексеев переехал из Мачетинской в Новочеркасск и попал сразу в водоворот политической жизни белого юга России. Его присутствие там требовалось в интересах армии. Работая с утра до ночи, он выстраивал отношения с союзниками, с политическими партиями и финансовыми кругами, налаживал, насколько мог, отношения с ВВД и своим авторитетом и влиянием стремился привлечь отовсюду внимание и помощь к горячо любимой им маленькой армии.

Однако политическая деятельность никогда еще не влияла благодатно на взаимоотношения между людьми, достаточно часто ссоря и разводя по разные стороны баррикад не только друзей и сослуживцев, но порою и родственников.

В Новочеркасске образовался военно-политический отдел, начальником которого стал полковник Я. А. Лисовой^[91]. Отдел создавался генералом Алексеевым в качестве сугубо рабочего аппарата верховного руководителя Добровольческой армии. Военно-политический отдел имел стройную организационную структуру (см. Приложение 14). Его укомплектовали молодыми людьми, обладавшими, по-видимому, повышенным честолюбием. Вскоре началась нервирующая переписка по мелким недоразумениям между отделом и штабом армии. Дуализм власти стал приобретать конкретные черты, грозя разрушить остов — единоначалие.

Командующий Добровольческой армией совершенно неожиданно для себя прочел в прессе уведомление военно-политического отдела, что полномочными представителями армии по формированию пополнением являются только лица, снабженные собственноручным мандатом генерала Алексеева.

Позже в архивах ВСЮР генерал Деникин обнаружил документы, подтверждающие, что данная акция была предпринята без ведома Михаила Васильевича. Но в тот момент документ, опубликованный в прессе, ставил под сомнение компетенцию вербовочных бюро, назначенных генералом Деникиным, что незамедлительно вызвало жестокое противодействие с его стороны.