Режиссеры настоящего. Том 2. Радикалы и минималисты - Андрей Плахов

Если добавить, что главную роль в фильме играет голливудский секс-символ Джонни Депп, а в эпизодической выступает легендарный Игги Поп, возникает полное ощущение того, что мы имеем дело с продуктом тусовки, вполне совместимой с тарантиновской. Джармуш действительно принадлежит к некому «тайному» обществу. Впрочем, существует ли оно на самом деле, трудно утверждать наверняка. Ибо все, что окружает этого человека, приобретает характер какой-то зыбкой парадоксальности. Фаны Джармуша утверждают, что ему достаточно поселиться в каком-то месте, чтобы весь этот район приобрел мистические и трансцендентальные свойства. На фоне явной стереотипизации «независимого кино» опыт Джармуша выглядит совершенно отдельным, исключительным. Именно он эстетически оформил само это понятие и считается на международной арене самым ярким и востребованным (то, что американцы называют hottest) представителем «независимого» кинематографа. Этот статус подтверждает и тот факт, что Джармуш единственный из американских независимых режиссеров игрового кино, кто владеет негативами всех своих фильмов.

«Страннее рая»

«Пес-призрак: путь самурая»

«Вне закона»

«Кофе и сигареты»

«Мертвец»

«Мертвец» – фильм, принципиально удаленный от поверхностного потока жизни и столь же принципиально связанный с американской жанровой мифологией и стоящей за ней философией. По этому пути идут и некоторые последователи Джармуша – как, скажем, его бывший оператор Том Дичилло. Сам же Джармуш открывает в «Мертвеце» путь рискованный и неожиданный. От имитации жизненных фактур и звуков – к суггестивной образности пространства и музыкальной психоделике. От иммиграции как социально-психологического статуса к внутренней иммиграции в иное закодированное пространство, в иную культуру, иную жизнь.

В нашумевшей книге Алена Финкелькро «Поражение мысли» утверждается, что постмодернизм кое-что черпает из опыта русского популизма XIX века. Нигилистический лозунг «пара сапог стоит дороже Шекспира» лишь заменяется на более универсальный. Пара сапог стоит Шекспира – если на обуви стоит клеймо знаменитого фирмача. Хороший комикс стоит повести Набокова, классный рекламный трюк – стихотворения Аполлинера, красивый футбольный гол – балета Пины Бауш, великий портной – полотен Пикассо и Мане. Большая культура оказалась десакрализована, выхвачена из рук «проклятых поэтов», сведена к повседневным жестам повседневных людей. И наоборот: спорт, мода и развлечение вторглись в сферу большой культуры. Кодекс политкорректности отрицает понятие «культурного человека» и предлагает новый образец: человека мультикультурного.

Джармуш оказывается мудрее этих красивых, но поверхностных теорий. Герои «Мертвеца» иммигрируют через завесу дыма и зеркало воды в другой, более гармоничный мир, в свое настоящее отечество, где нет надобности изобретать политкорректность, а пара сапог (мокасин) индейца стоит Уильяма Шекспира (Уильяма Блейка). И даже больше.

Сменив оптику, решительно вырулив из реальности в «метареальность», Джармуш, как ни странно, вернулся к самому себе. Десятилетие между «Страннее рая» и «Мертвецом» стало испытанием Джармуша на прочность. Он не хотел делать уныло-описательные, вяло-поэтические – пусть даже талантливые – фильмы, как большинство его невольных сообщников по «независимому кино». Последнее все больше коммерциализировалось, став объектом моды, купли-продажи, арт-политики. «Мертвец» на ином уровне глубины возвращает нас к атмосфере «Страннее рая»: не случайно и сам Джармуш усматривает между этими столь разными картинами нечто общее – специфический ритм, не навязанный извне, не заданный коммерческими задачами, а как бы реинкарнированный из классических японских фильмов.

Совсем не случайно следующая его игровая картина получила название «Пес-призрак: путь самурая» (1999). И нет вины Джармуша в том, что этот фильм поспособствовал внедрению самурайской моды в головы юных клерков. Он-то имел в виду еще одну невероятную параллель – между рэпом и дзеном, между хип-хопом и самурайской культурой. Форест Уитакер (которого Алла Боссарт назвала «молодым Орсоном Уэллсом в негативном варианте и Буддой в окружении ангелов») играет киллера в этом гангстерском комедийном балете. И никакого тарантиновского цинизма, ни тени демонизации насилия. Джармуш – настоящий американец: он помнит, что его страна выращена геноцидом, и всегда носит при себе пистолет. Однако же в «Мертвеце» всякий, кто хватается за оружие, выглядит отнюдь не героем. А вынужденный выступать в этом криминальном цирке чернокожий «пес-самурай» – вообще несчастнейший человек на земле.

После очередной паузы Джармуш возвращается в кино в нехарактерном для него розовом цвете. «Сломанные цветы» (2005) – первый его фильм, в котором звезды рассыпаны гроздьями, а критики употребляют по отношению к нему слово charming. Приходится вспомнить диагноз солидного американского критика Джонатана Розенбаума, который давно напророчил режиссеру метаморфозу, сказав, что тот делает «легкое развлекательное кино, пусть и с серьезным подтекстом».

Впору пожалеть о Джармуше той поры, когда он не был столь мил и общедоступен. Билл Мюррей играет стареющего мужчину, за плечами которого успешная карьера и много покоренных женских сердец. Персонажа зовут Дон Джонстон: буква «т» отличает его от известного артиста-сердцееда, а имя и фрагмент идущего по телевизору фильма устанавливают прямую связь его образа с образом Дон Жуана. Сексуальная энергия Джонстона идет на убыль, а оставшаяся жизнь грозит быть просиженной перед телевизором, но герой вдруг получает анонимное письмо в розовом конверте, сообщающее, что у него где-то растет взрослый сын. Как раз перед этим его бросает очередная подружка (Жюли Дельпи), и он начинает страдать от одиночества. С помощью многодетного соседа-афроамериканца Дон (Жуан, он же Джонстон) составляет маршрут и отправляется в турне по городам и весям Америки, навещая одну за другой своих прежних возлюбленных, каждая из которых могла быть сочинительницей письма.

«Сломанные цветы»