Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Кто будет говорить о скальдах как о цеховых мейстерзингерах, тот докажет, что ничего не знает о них. Правда, что всякий, желавший петь и быть рассказчиком, должен бы многому научиться, но это не было школьное учение. Дух северной поэзии создал себе известные формы и образы, от которых никто не мог отказаться: надо было ознакомиться с ними. Начинающий поэт должен был усвоить себе тот запас иносказательных имен, из которых слагается остов северян поэзии. В то время, от которого дошли к нам имена скальда ни одно живое существо, ни одна неодушевленная вещь и назывались своими настоящими названиями: для того существовали описательные имена, заимствованные из качеств лиц или вещи, их действий, или истории. Знание этих описательных форм, употребляемых древними скальдами, служило доказательством образованности; изобретение новых трудных и темных имен обнаруживало остроумие и ученость поэта. Не зная всех северных саг и мифов, нельзя было ни писать стихов, ни находить в них удовольствие.

Поэзия, например, называется кровью Квасира, кораблем карликов, медом их, также исполинов и т. д. Переход, как видите, велик — впрочем, легко найти его границы, только из известного иносказательного воззрения истекают эти описательные формы. Их источник двоякий: воззрение на природу и саги. Из последних берется то, что находилось к лицу или вещи в баснословном отношении, а первое находит сходство вообще между явлениями природы и внешнего мира с описываемым предметом, Гонялись за метафорами: эта страсть и в северном мире, как и везде, привела к напыщенности и преувеличениям.

Первый шаг с проложенной дороги древненемецкого рода поэзии тотчас вывел на ложный путь. Чем более избирались сухие предметы, тем несостоятельнее оказывалась суровая северная природа для того, чтобы дать голым событиям живой и свежий образ; тем хлопотливее гонялись за искусственной отделкой и вскоре дошли до того, что стихотворение, если его метафоры перевести на простые слова, становилось сухим донесением. Едва ли может существовать другая поэзия, так мало удовлетворительная, приносящая так немного истинного наслаждения. В основании поэзии скальдов было не чувство и здравое воображение, а расчетливый рассудок. Она постоянно предлагает загадки, которых разрешение, правда, изощряет остроту ума некоторых людей, зато другим не приносит никакой пищи.

Мы не будем распространяться здесь о пиитике скальдов; упомянем только, что сами по себе простые звуки у них перепутаны и слиты вместе. Не только вставочные предложения, даже междометия без всякой связи (так называемые дополнительные предложения) вставлены в другие предложения, так что иногда такая строфа походит на опрокинутую шахматную доску, на которой снова надобно расставлять шашки.

Истинной причиной такого насилования (назвать исственностью будет слишком снисходительно) — к метафорам и описательным названиям: она делает сочетания слов, которые не умещаются в ограниченном пространстве одного стиха, но, разбитые на части, переносятся, в следующий. Вообще, напрасно будем искать чувство прекрасного в поэзии скальдов; они не умели находить для своих мыслей приличной формы выражения; слишком тяжелая и грубая, чтобы сделаться мягче и теплее, их поэзия могла нравиться причудливому и испорченному вкусу. Странно извинение, что этот образ выражения получил начало от необходимости облекать в поэтические образы чисто рассудочные, исторические предметы. Поэты умеют озарять мыслью и историческое событие и согревать его теплотой чувства; до времени поэзии скальдов знали это и северные oбитатели.

Но простые стихи, звучащие нам, особливо в песнях Эдди, постепенно выходили из употребления: почитатели потребовали чего-нибудь нового, что было бы противоположно простому. Так, королевское стихотворение, Drottquaedi, представляет самый жалкий образец искусственного и неественного. Сообразно с тем, краткие стихотворения потеряли свою цену: ее имели одни только драпы, в которых считалось от 70 до 80 строф. Так, объемистость и внешний вид пользовались уважением. Тогда смотрели на стихотворчество, как на механическую работу, и сравнивали его с деревянной постройкой (Staftr); рифменные буквы составляли основание отдельных стихов; из этих состоят строфы, соединение строф называется Balkr. Из балкров слагают стихотворение, убранное вычурными и странными прикрасами из описательных названий, вдоль и поперек обшитое планками или перемешанное вставочными предложениями и словами. Как король не может жить в маленькой хижине, так не прилично для него и небольшое стихотворение. Здесь должна быть комната, просторная для всякою рода занятий.

Кто хотел быть скальдом, для того достаточно было учиться, однако ж нигде не упоминается об училище, учрежденном с этой целью. Та часть Младшей Эдды, которая учит стихотворству и полагает предмет поэзии в описательных названиях и синонимах, потом говорит о ее родах, не может быть принята здесь в соображение, как ученый труд XIII и XIV веков; она составлена по образцам стихотворений скальдов для изучения их, а не как руководство для них самих.

Можем сказать прямо, что училищем была общественная жизнь. В числе развлечений на больших собраниях и пирах занимали главное место не песни и музыка, как в Германии и Англии, а чтение стихотворений, истинно знаменательное слово для Севера. Рано заслушивались его мальчики и даже девочки и пробовали свои силы в подражаниях. Об Эгиле Скаллагримсоне рассказывают, что он писал стихи на четвертом году возраста; об Эйнаре Скалагламе, что он еще в очень ранней молодости весьма счастливо выходил на поприще скальда.

Легко усваивали себе основные формы и изучали начала, по которым составляют описательные названия. Остальное зависело от собственного таланта и избранного направления. Притом пособляла память, очень изощренная на Севере, как и везде, в то время, когда необходимость наставляла полагаться на нее, а не на письменность. Когда Орвародд, ужаленный роковой ехидной, чувствует приближение смерти, он разделяет 80 своих товарищей на две половины: первые сорок складывают ему курган, другие слушают стихотворение, которое он читает про свою жиань. Оно состояло из 71 строфы и потом передано памятью слушателей. В пример сильной памяти у скальдов можно привести Огува, прочитавшего в один вечер королю, Харальду Хардраде, до 60 мелких стихотворений; сверх того у него еще осталось их в запасе до 30.

Прежде всего, скальду каждую минуту следовало быть готовым к сочинению стихов; ему надобно было так же скоро читать стихи, как он обыкновенно говорил. При рождении Старкада Один дал ребенку поэтическое дарование с чрезвычайной способностью к творчеству, но Тор сделал это очень сомнительным, отняв у него дар удерживать в памяти прежде написанные стихи. Скальда Сигаата хвалят, что стихи текли у него с языка, как обыкновенные слова, хоть он и не отличался красноречием в простом разговоре

Как часто короли и ярлы требовали стихов от своих скальдов, так же часто приходилось этим певцам состязаться друг с другом в сказании стихов; как будто другой Штемпфем. Эйзе-Норвежский, Харальд Хардраде шел однажды по улице со скальдом Тъодольфом и услыхал, что в одном доме кожевник ссорился с кузнецом. «Сочини мне сейчас же стихи, — вскричал он поэту, — один из этих ссорящихся пусть будет исполин Гейрред, а другой Тор!» Тьодольф тотчас сочинил несколько стихов, и король был доволен и похвалил его, как хорошего скальда.