Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - Александр Золототрубов

Кузнецов, однако, волновался зря. Отчет адмирала Октябрьского был деловым, без излишних эмоций. Сталин выслушал комфлота с интересом, а когда тот умолк, вдруг спросил:

— Как на флоте встретили ваше возвращение?

Комфлота бросило в жар, он растерялся, не зная, что отвечать. Выручил Кузнецов:

— Я был на флоте, когда командиры одобрили решение Ставки, да и встретили они адмирала Октябрьского тепло.

— Это сущая правда, — подал голос комфлот. — Я ощутил доброе ко мне отношение со стороны всех — и командиров, и моряков. На этот счет кривить душой не стану.

— Верю вам, Филипп Сергеевич. — Сталин глотнул дым из трубки. — Теперь о предстоящей операции…

Верховный внес в доклад комфлота существенные поправки, его замечания сводились к следующему: в операции надо задействовать как можно больше подводных лодок, большие надводные корабли поберечь, усилить воздушные налеты на Констанцу и Сулину, минировать Сулину, каналы и базы противника; десанты не высаживать, наносить удары по вражеским коммуникациям авиацией, подводными лодками и торпедными катерами; надежно обеспечивать противолодочную оборону.

Ценные предложения высказали другие участники совещания.

Сталин, подводя итоги большого разговора, жестко произнес:

— Крым надо как можно скорее очистить от врага!..

— Оккупация Крыма сковывает значительные силы наших войск, в том числе и Черноморского флота, — добавил Антонов.

— Не только это, — парировал Сталин. — Оккупацию Крыма Гитлер использует для давления на Турцию, стремится удержать в агрессивном блоке Румынию и Болгарию. — Он посмотрел на Антонова. — Сколько сейчас в Крыму немецких дивизий и сколько румынских?

— Пять немецких и семь румынских.

— Вот-вот, румынских больше, чем немецких, — заметил Сталин. — Нельзя не учитывать и тот очевидный факт, что Крым прикрывает балканский стратегический фланг немецких войск, их морские коммуникации, идущие по черноморским проливам к западному побережью Черного моря. Это легко понять, если бросить взгляд на карту. Важно при этом, — особо подчеркнул Верховный, — не допустить эвакуации немецких войск. Это ваша забота, товарищи Кузнецов и Октябрьский. Группировку вражеских сил лучше расчленить и уничтожить по частям. Об этом уже сказано командующему Четвертым Украинским фронтом Толбухину и командующему Отдельной приморской армией Еременко. Азовской военной флотилии предписывается поддерживать наступление Отдельной приморской армии. Контр-адмиралу Горшкову все ясно?

— Корабли флотилии в полной боевой готовности.

— И еще о Севастополе, — продолжал Сталин, глядя на карту. — Перед штурмом флот должен надежно блокировать город с моря. Ни один корабль или судно с войсками и техникой врага не должны выйти из Севастополя!..

Сталин в целом директиву одобрил.

— Я должен вас похвалить, товарищ Кузнецов, — произнес Верховный. — Едва войска Третьего Украинского фронта освободили Одессу, как туда прибыли тральщики и стали тралить акваторию порта. Они, как доложил мне Генштаб, уничтожили сотни мин. Так надо сделать и в Севастополе, когда его освободят. Там, видно, вся бухта напичкана немецкими минами. А нам важно скорее вернуть город к нормальной жизни. — Он помолчал, о чем-то вспоминая. — Вы решили вопрос о переброске с Севера на Черное море малых подводных лодок?

— Сегодня решим, товарищ Сталин. — Кузнецов встал. — На Северном флоте плавать этим лодкам тяжело. Сильные морозы, снегопады, частые штормы…

«Хлопот нам прибавится!» — подумал Николай Герасимович, вернувшись к себе. Он снял трубку прямой связи с Главморштабом:

— Георгий Андреевич, зайдите ко мне с Виноградовым.

Оба тут же появились в кабинете наркома, и когда Николай Герасимович завел речь о «малютках», начальник подводного плавания ВМФ адмирал Виноградов безапелляционно заявил, что эти лодки на Черном море лучше проявят себя.

— Отправим их по железной дороге, — решил Степанов.

— Форсируйте их переброску, — одобрил нарком.

Николай Герасимович был дома, когда ему позвонил адмирал Галлер. Нарком читал книгу рассказов Леонида Соболева «Морская душа».

— Что случилось, Лев Михайлович? — спросил он охрипшим голосом.

— Вы простыли, Николай Герасимович? — спросил Галлер. — Я на минуту… Только что в Главморштаб позвонил генерал армии Антонов. Сражение за Крым началось. Войска Четвертого Украинского фронта с ходу прорвали первую линию обороны немцев, значит, надо ждать важных сообщений. Я хочу по ВЧ позвонить адмиралу Октябрьскому. У него кое-что узнаю.

— Я вчера ему звонил, Лев Михайлович, — мягко возразил нарком. — Ему там сейчас не до наших звонков… Вы дома? Ясно… Я тоже сейчас иду в наркомат…

Перед тем как уйти домой, Николай Герасимович вызвал на связь комфлота Октябрьского.

— Филипп Сергеевич, вы не забыли приказ Ставки? Блокировать Севастополь с моря? Сделайте так, чтобы откуда не ушел с войсками ни один вражеский корабль!

— Сделаем, товарищ нарком! — громко отозвалась трубка.

Пока наши войска сокрушали вражескую оборону на Перекопском перешейке и на южном берегу Сиваша, штаб флота направил на боевые позиции семь лодок, позже курс в море взяли еще шесть лодок. Первой уничтожила немецкий транспорт подводная лодка «А-5» капитан-лейтенанта Матвеева, потопившая «Дуростор» и шхуну «Сейферд». Командир 201-й «щуки» капитан 3-го ранга Парамошкин торпедировал транспорт «Рейзерикс», тральщик и десантную баржу. 111-ю «малютку» капитан-лейтенанта Хомякова навел на крупный транспорт наш самолет-разведчик, и первой же торпедой Хомяков потопил врага. Проявили свой характер и катерники: на их счету оказались три сторожевых катера и девять самоходных и сухогрузных барж. Позже Военный совет флота представил к званию Героя Советского Союза командиров катеров капитан-лейтенантов Кочнева, Кротова и Кудерского, старших лейтенантов Пилипенко, Рогачевского и Кананадзе.

«Неплохо поработали черноморцы», — отметил Николай Герасимович. Он взглянул на морскую карту. Севастополь, город доблести и чести… Гитлеровцы осаждали его 250 дней и ночей, а сколько сами продержатся?.. Нарком верил: скоро, уже скоро немцев выбьют из города русской морской славы! Порой лишь болело сердце от мысли, что при штурме Севастополя будут потери. А моряков жаль было терять, их и так немало погибло, иные корабли осиротели…

Утром 5 мая вице-адмирал Степанов с ходу выпалил, едва нарком ВМФ показался у двери своего кабинета:

— Начался штурм Севастополя! Немцы драпают!..

— Так уж и драпают! — Кузнецов усмехнулся. — Ты, Георгий Андреевич, на это не рассчитывай. Немцы будут обороняться ожесточенно, им надо вывезти морем хотя бы половину войск семнадцатой армии. Не зря же Гитлер недавно сместил ее командующего генерал-полковника Енеке и назначил нового…

Бои шли кровавые, жестокие. Краснофлотцы, как выразился адмирал Октябрьский, «девятым валом шли на врага». Особенно жарко было на Сапун-горе, где немцы одели линию обороны в железобетон. Доты, дзоты, вкопанные танки… Но бросок наших бойцов и моряков невозможно было отразить. На четвертый день боев город очистили от вражеских войск. Немцы бежали к причалам бухты Казачья и на мыс Херсонес. А ведь замысел у немецкого командования был иной.