Русский Лондон - Сергей Романюк

Александр I был первым после Петра Великого русским монархом, посетившим Великобританию. Герой только что закончившейся войны со смертельным врагом Великобритании Наполеоном, освободитель Европы, к которому относились почти с религиозным обожанием, русский император Александр I в 1814 г. прибыл в Великобританию.

Еще в Париже он получил письмо от любимой сестры Екатерины: «Есть ли еще в истории монарх-завоеватель, характер которого превозносился бы и как образец добродетели, – пишет она. – Необыкновенно приятно слышать все то, что о Вас говорят и, воздав хвалу, добавляют: "Все это ничто, надо знать его душу". Не браните меня, я Вам это передаю потому, что просто задыхаюсь от восторга. Увидите сами, преувеличиваю ли я». Это была его первая поездка после триумфального завершения войны с Наполеоном, и Александр I решил посетить своего союзника, ликующую Великобританию.

Корабль великобританского флота «Импрегнбл» («Несокрушимый») с Александром и королем Пруссии Фридрихом-Вильгельмом на борту, сопровождаемыми большими свитами, пересек бурный Ла-Mанш (Александр с огорчением был вынужден признать, что он не будет моряком – так его укачало) и 6 июня (н. ст.) 1814 г. пришвартовался у пристани города Дувр, салютовавшего им пушечными выстрелами крепостных орудий. Вся пристань была заполнена десятками тысяч зрителей, ожидавших «умиротворителя вселенной» и героев прошедшей войны.

Как только гости заняли приготовленные для них кареты, народ выпряг лошадей и повез обоих монархов. В их свите был знаменитый прусский полководец Блюхер, сыгравший решительную роль в битве при Ватерлоо (его русские солдаты прозвали «фельдмаршал Форверц»: его любимым словом было «Vorwдrts!» – «Вперед!»). Восторженная толпа англичан окружила Блюхера и несла его на руках до города, по дороге отрезая кусочки от его мундира… В гостинице он появился в лохмотьях^[31].

На следующий день рано утром – в четыре часа – просто в почтовой коляске, «дабы избежать помешательств от чрезвычайного стечения народа», гости отправились в Лондон, где в пригороде Блекхит* (Blackheath) Александра встретил русский посол князь Христофор Ливен и сообщил ему, что у Лондонского моста его ожидают многотысячные толпы. Александр решил избежать их и кружным путем проехал на улицу Пикадилли* в Пултеней-отель («Pulteney Hotel»), где его встретила любимая сестра Екатерина. Сразу же после приезда Александр отказался принять приглашение принца-регента поселиться в одном из королевских дворцов, предпочтя отель, где жила сестра. Правда, злые языки утверждали, что решающую роль в этом выборе сыграли новомодные ватерклозеты, оборудованные в здании…^[32] Лондонцы испытали немалое разочарование, от того, что не смогли встретить Александра в Блекхите, ведь, как вспоминала потом княгиня Ливен, «англичане любят, чтобы короли показывались на публике при полном параде». Несмотря на эти огорчения, они быстро простили своего кумира, и вскоре Пикадилли была запружена зрителями, к которым на балкон время от времени выходил Александр и под приветственные крики раскланивался с ними.

В этот же день Александр ждал принца-регента (замещавшего тогда на престоле своего душевнобольного отца) у себя в отеле, но так и не дождался: как было сообщено ему, принц из-за толп не может появиться на улицах, ибо он не хотел присутствовать при триумфе своего гостя. Пришлось Александру садиться в экипаж посла и ехать в Карлтон-хауз* (Carlton House), который был расположен не так уж и далеко.

Большую часть визита, который продлился довольно долго – почти три недели, Александр присутствовал на разного рода приемах и праздниках и на представлениях – в театре «Хеймаркет» и в Королевском театре Ковент-гарден. Светская хроника, конечно, не преминула отметить увлечение императора – он явно предпочитал графиню Сару Джерси (Sarah Jersey) (бывшую любовницу принца!) всем другим поклонницам, которым было несть числа. Даже после утомительного путешествия он предпочел не отдохнуть, а появиться среди ночи на балу у Сары Джерси в ее дворце Остерли-хауз* (Osterley House).

Александр с сестрой под восхищенные возгласы зевак совершали конные прогулки по Гайд-парку или же в полях Хемпстеда и Хайгейта. Популярным он был необыкновенно – даже герцог Кентский пожелал назвать свою дочь, родившуюся через три года после этого визита, в честь русского императора – Александриной. Эта была та самая знаменитая королева, известная более под своим вторым именем – Виктория.

10 июня на скачках в Аскоте все внимание было обращено не столько на сами скачки, сколько на гостей. Александр I произвел смотр 15-тысячного войска в Гайд-парке, он ездил верхом «по важнейшим лондонским улицам… и осматривал все народныя здания». При посещении Английского банка император отметил, что все виданное им «в полной мере оправдывает славу, которою пользуется Англия в разсуждении торговли, истиннаго богатства и честнаго характера жителей».

Сообщалось, что Александр настолько увлекся политическими порядками, что как-то, беседуя с представителями партии вигов о пользе оппозиции, сказал, что он позаботится о создании в России un foyer d’opposition (центра оппозиции), естественно, только «честной и благонамеренной», что по возвращении в родные пенаты, конечно же, было прочно забыто.

Особенно торжественным был прием, устроенный 18 июня 1814 г. лорд-мэром в огромном старинном парадном зале ратуши Сити – Гилдхолле*. При проезде гостей порядок на улицах города обеспечивали восемь тысяч солдат, все улицы по маршруту проезда были плотно заполнены народом (как сообщалось, население Лондона, насчитывавшего около миллиона жителей, увеличилось в дни визита на 200 тысяч человек).

В зале Гилдхолла поставили три кресла – для Александра I, прусского короля и принца-регента; на огромных столах, накрытых на 470 приглашенных, красовался знаменитый золотой сервиз, стоивший 200 тысяч фунтов стерлингов, и на них «было все, что могли произвести природа, искусство, время года и различные страны света». Сотни приглашенных представляли собой живописное зрелище: «Разноцветные стекла длинных окошек отражались изумрудами и яхонтами и распространяли лучезарный свет на все предметы, возвышая новыми прелестями розовые ланиты женщин, наполнявших галлереи, или одевая их алебастровые груди очаровательною тенью».