Алгебра любви - Марципана Конфитюр

- Вот и учи свою математику! - буркнула тощая. - Всё равно не она нужна никому!

- Вот именно, - подтвердила её клиентка. - От образования ума не прибавится - народная мудрость! А в учебниках биологии с физикой вообще сплошное враньё! Вам внушают - а вы верите! Нельзя быть таким легковерным, молодой человек! Надо своё мнение иметь!

Услышав такие слова от человека, который только что позволил навешать себе на уши лапшу про "живую воду", я не выдержала и прыснула. Тётки недовольно воззрились на меня. Видимо, догадались, что мы с Соболевским "заодно" - поддерживаем "официальную" науку в противовес мракобесию. Кажется, ещё секунда, и попутчицы накинулись бы на меня... Но тут из-за спины раздался голос Игоря Аркадьевича:

- Костя! Я же велел тебе не вмешиваться в подобные дискуссии! Ну-ка, спать! И Лена тоже. На завтра у нас много планов, и вы должны выспаться. Дамы, извините их, пожалуйста!

- Воспитывать надо своих детей! - снисходительно бросила толстая тётка.

- Развели наркоманов... - пробурчала тощая совсем уж невпопад. - Пьют что попало, вот и звереют...

А Костя, стиснув зубы, забрался на свою верхнюю полку и лёг носом к стенке.

***

Через час все уже спали под равномерный стук колёс. Игорь Аркадьевич, не помещавшийся на тесной поездной лежанке, храпел, свесив с полки одну руку и перегородив проход двумя ногами в носках. Лёва, словно котёнок, свернулся клубком вокруг своих шахмат. Костя, судя по звукам над головой, вертелся во сне как волчок, то и дело переворачивался и что-то мычал: наверно, ему снилась борьба с мракобесами. Тощая тётенька с верхней боковушки спала, отвернувшись к стене и выставив из-под одеяла костлявый зад в поношенных спортивных штанах. Её соседка снизу посапывала, прижав свежеприобретенную бутылку воды к сердцу, словно любимую куклу. В общем, все отдыхали и видели сны, кроме одной меня. А я...

А я думала о Соболевском. Интересно, он считает меня достаточно умной? А красивой? А то, что он тогда открыл мне дверь - знак внимания или простая вежливость? Да и вообще весь этот разговор о любви. Не слишком ли доверительным он получился, учитывая, что мы всего лишь приятели и видим друг друга во второй раз? Может, это намёк на возможность чего-то большего? Или наоборот?.. Костя воспринимает меня как другана, секретничает так, как если бы я была парнем?.. Интересно, а биологию он любит так же, как математику? Может, мне и её надо подтянуть?

Я решила помечтать. Придумала в голове наше с Костей свидание. Вот он меня целует... Нет, что-то не увлекает. Лучше я его! Вот так... Очень страстно... Нет, тоже что-то не то. Может, поменять декорации? Мы на пляже. Нет, мы на катке. Нет, в маленьком домике в горах, где потрескивает камин, а на полу лежит шкура зверя!... Эх. Всё равно не идёт. Наверно, я лишена романтизма, как говорит мама, когда я отказываюсь смотреть её любимые мыльные оперы. Всё-то у меня не слава богу! Всюду я какая-то не такая...

Я отвернулась к стене, чтобы, в случае чего, никто не увидел моих слез, завернулась в шерстяное одеяло и предалась грустным мыслям о своём несовершенстве.

По низу уже полз ночной холодок.

"Тудум-тудум. Тудум-тудум. Тудум-тудум.", - повторяли колёса поезда.

Глава 5. Пятигорск.

В Пятигорск мы приехали утром. Вылезли из поезда, покинули вокзал и первым делом отправились на поиски общежития, где обещали поселить участников олимпиады и их сопровождающих. Описание, как туда добраться, у Игоря Аркадьевича было. Первым пунктом там значилось отыскать ближайшую к вокзалу трамвайную остановку. Вышло так, что эта остановка, постоять на которой пришлось довольно долго, и стала для меня первым впечатлением от города, вроде как его символом.

Остановку украшали два ларька: деревянный и металлический. Витрины первого были завешены белой шторкой с кружавчиками, а на окошечке красовалась надпись: "Все справки и услуги платные". Слева от окошка кто-то поместил трогательное фото собачки, под которым значилась просьба не относить её к живодёрам на Верхний рынок. Что касается металлического ларька, то вывеска на нём была весьма романтичная: не какой-нибудь там "Табак" или "Роспечать", а "Женские грёзы".

- Так вот о чём грезят дамы! - глубокомысленно произнёс Лёва, осматривая наглухо зарешёченные витрины киоска.

Все эти витрины были сплошь заставлены рулонами туалетной бумаги "Универсальная" и банками консервированной фасоли. Похоже, продавец подбирал товары исходя из геометрической формы и очень боялся, что их разворуют.

- Да, мы только и мечтаем, что о цилиндрических объектах, - подыграла я.

Лёва усмехнулся. Впрочем, его смеха я не услышала: на остановке на полную громкость играла блатная музыка. Причём почему-то на украинском языке.

- Ну и деревня, - скривился Костя.

Игорь Аркадьевич цыкнул на него: было невежливо так отзываться о чужом городе, особенно, если вокруг тебя - его жители. Но, если честно, мне показалось, что Костя прав. На первый взгляд, Пятигорск показался уж очень провинциальным. Отсталым каким-то даже. И почему олимпиаду решили провести в этой дыре? Чего в ней хорошего?

Именно эти мысли вертелись в моей голове, когда мы зашли в трамвай. Но удивительное дело: чем дольше продолжалась эта поездка, тем сильнее менялось моё мнение о Пятигорске. Первым приятным сюрпризом оказалось то, что плата за проезд здесь значительно меньше, чем в моём городе. Судя по объявлениям на стенах трамвая, штраф тоже был отнюдь не таким пугающим, как я привыкла. И да и контролёр, когда он зашёл, показался каким-то совсем не злым. Даже заяц, которого он вывел, алкашистого вида мужичок, и тот вызвал мою симпатию: в капюшоне у дядьки сидел маленький пушистый котёнок.

А за окном, между тем, проплывали старинные двух-трёхэтажные домики с печными трубами: порой выходящие прямо на улицу, порой прикрытые полуразрушенными каменными заборами, они создавали ощущение, будто я перенеслась на сто, а то и на двести лет назад. Только теперь от этого ощущения было не скучно, а, наоборот, интересно. Пейзаж Пятигорска больше не виделся мне отсталым: одна за другой бросались в глаза любопытные детали, которых я не видела и ни за что не увидела бы у себя дома. Вот необычные деревья пирамидальной формы. Вот тюльпаны, уже расцветшие, и прямо на дороге, возле канализационного люка, там же, где одуванчики. Вот тротуар, представляющий собой лестницу: оказывается, здесь по улицам ходят не только вправо-влево, но и