Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит

Когда солдаты и офицеры фронта вступили на землю Германии, многим из них трудно было понять, как после тех зверств, что творили гитлеровцы в их стране, можно относиться к немцам великодушно. Он предвидел эти настроения и принимал строгие и решительные меры, чтобы не допустить бесчинств и чтобы ненависть к захватчикам не вылилась в тупую, бесчеловечную месть.

Еще до вступления на территорию Германии на Военном Совете прошел разговор о поведении солдат и офицеров на немецкой земле. Он издал приказ, в котором напоминал, что мы пришли на землю немцев, чтобы помочь им избавиться от фашистского дурмана, которым отравлена большая часть населения.

Продвигаясь вместе с войсками в глубь Германии, Рокоссовский убеждался, что главари фашистов не ставили свой народ ни в грош. Отступая, гитлеровцы по приказу фюрера взрывали фабрики, электростанции, железные дороги и мосты.

Когда отдельные генералы начали говорить Гитлеру о том, что эти бессмысленные меры приведут к массовому обнищанию и смерти многих людей, он на это ответил: «Если проиграна война, то погибает и народ».

С выходом войск 2-го Белорусского фронта к Балтийскому морю все сухопутные коммуникации восточно-прусской группировки противника были перерезаны. С 14-го по 26-е января армии фронта продвинулись на 200–220 километров. Они овладели крепостями Модлин (обошли и взяли в кольцо), Млава, Фордон, Мариенбург и окружили крепость Торн.[50]

Немецко-фашистское командование понимало масштабы катастрофы, поэтому, собрав все силы, нанесло мощные контрудары.

В свою штаб-квартиру Рокоссовский подъехал к вечеру. Эту ночь запомнил маршал на всю жизнь.

В первой половине ночи поднялся ураганный ветер, плотной стеной повалил снег, разыгралась дикая метель. А на КП летели сообщения одно тревожнее другого.

— Противник наступает превосходящими силами, ничего поделать не могу — давит по всему фронту, — докладывал командарм-48 Романенко.

— Немцы приближаются к командному пункту! Прошу срочного разрешения перейти в распоряжение войск армии Федюнинского! — кричал в трубку командарм Вольский.

Рокоссовский немедленно перебросил на угрожающие направления стрелковый, механизированный и два танковых корпуса, пять истребительно-противотанковых бригад и стрелковую дивизию. На вторые сутки гитлеровцы были сначала потеснены, а потом отброшены на исходные позиции.

Только сумел командующий фронтом устранить угрозу, как затрещала оборона на другом участке. В районе города Торна 70-я армия блокировала группировку фашистов, но по оценке командарма в крепости должно было быть около пяти тысяч солдат, а их оказалось там более 30 тысяч.

Рокоссовский с Боголюбовым только начали искать силы для закрытия брешей в обороне и ликвидации торнского гарнизона, как командующего фронтом срочно вызвали к телефону.

— Товарищ маршал! — взволнованно докладывал командарм-70 Попов. — Немцы прорвали кольцо и идут на север к Грауенцу.

— Что вы предприняли?

— У меня нет резерва! Противник подходит к КП!

— Хорошо! Переходите в ближайшую дивизию и попытайтесь остановить противника. Я прикажу Батову оказать вам помощь!

В это время армия Батова вела бои за расширение плацдармов на берегу Вислы.

— Павел Иванович, помогай! — говорил Рокоссовский с хрипотой в голосе.

— Что случилось?

— Немцы вырвались из Торна и разгуливают по тылам 70-й армии. Они взяли курс к вашим переправам. Что у тебя имеется на восточном берегу?

— Дивизия и полк.

— Этого мало. Верни обратно с плацдарма минимум две дивизии.

— Хорошо, выполняю!

Объединенными усилиями двух армий прорвавшаяся группировка гитлеровцев была разгромлена.

Настоящее лицо полководца проявляется не только в победах, более отчетливо оно обнаруживается в период неудач и непредвиденных обстоятельств. Побеждать проще, а вот осмыслить неудачу, мгновенно оценить обстановку и принять единственно возможное решение — для этого необходимо нечто большее, чем упорное выполнение хорошо продуманной операции. И способен на это только тот, кто сохраняет в сложной обстановке ясность ума, спокойствие и дар предвидения.

В этой нестандартной и сложной для войск фронта ситуации Рокоссовскому удалось на одном участке обеспечить стабильность, а на другом — непрерывность ударов по противнику и их нарастающую силу.

4

В середине февраля пришли оттепели и начали раскисать дороги.

Рокоссовский подъехал к КП, который находился на хуторе в перелеске на берегу Балтийского моря. Нудно шумели мокрые сосны; вокруг стоял неумолчный шорох капель.

Переговорив с начальником штаба фронта, командующий попросил адъютанта высушить плащ и фуражку, а сам вызвал начальника разведывательного управления фронта.

— Иван Владимирович, прошу доложить свежие данные о противнике, — сказал маршал, кивнув на карту, у которой стоял генерал.

— Как мы и предполагали, на территории Восточной Пруссии, — с ходу начал Виноградов, — немецкие войска объединились в группу армий «Висла». Командовать ими теперь назначен сам Гиммлер.

— Гиммлер? — удивился командующий фронтом. — Насколько мне известно, он в военном деле профан.

— Гитлер подчинил ему опытных и обстрелянных генералов. В его распоряжении находятся части танкоистребительной дивизии.

— А что она собой представляет?

— Эта дивизия сформирована по приказу самого Гитлера. Это соединение состоит из рот самокатчиков под командованием отборных лейтенантов-фанатиков.

— Чем они вооружены?

— Фаустпатронами. Расчеты этих рот призваны уничтожать наши Т-34 и тяжелые танки.

— Какими силами располагает группа «Висла»?

— В общей сложности она насчитывает свыше тридцати дивизий, в том числе восемь танковых и моторизованных.

Командующий фронтом поднял трубку.

— Александр Николаевич, готова справка о наличии наших сил?.. Зайдите.

Генерал Боголюбов разложил перед командующим фронтом справки, схемы, отдельные листы карт.

После доклада начальника штаба фронта Рокоссовский в невеселом настроении подошел к карте.

— В данный момент противник оказался сильнее нас. Это не дело. Четыре армии, которые мы передали 3-му Белорусскому фронту, ослабили нашу мощь.

— Некомплект личного состава составляет пятьдесят процентов, — произнес Боголюбов. — Вот и воюй.

— А воевать надо, — сказал маршал, закуривая.

Генералы смотрели на Рокоссовского и ждали, что он скажет.