Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Двенадцатилетнее перемирие стало решающей фазой в процессе восстановления и внутренней перестройки южных Нидерландов. Оно предоставило первую настоящую передышку от продолжавшихся почти сорок лет военных действий и драгоценную возможность для возрождения пришедших в упадок городов, экономики и культуры. После 1609 г. города быстро восстановились. В то же самое время это возрождение принесло с собой далеко идущие религиозные и интеллектуальные перемены, создав новое восприятие связей между «югом» и «севером» в глазах жителей первого, основанное на идее общего расколовшегося «Отечества» из семнадцати провинций.

Состояние войны закончилось — пусть временно — с заключением перемирия 1607 г. Со вступлением соглашения в силу в 1609 г. Фландрская армия, крупнейшая в северной Европе, была сокращена с 60 000 до 20 000 человек. Это создало условия для ослабления налогового бремени, лежавшего на разоренной войной стране, позволив в то же самое время без дополнительной налоговой нагрузки резко увеличить расходы на церковное и светское зодчество, патронаж образования и искусств, и создание новых придворных и чиновничьих должностей, в некоторых случаях направив на эти цели средства, поступавшие из Испании для содержания фортификаций и армии. Альберт и Изабелла стремились снискать расположение местной знати и городской элиты, как к ним самим, так и к Контрреформации, и прилагали все усилия, чтобы привлечь на свою сторону местное общественное мнение. Хотя Альберт после 1609 г. и не созывал снова Генеральных Штатов Южных Провинций, он в то же время предпринял несколько шагов по укреплению хороших отношений с различными провинциальными Штатами. Он консультировался с ними, расширил их полномочия в налоговой сфере и разрешал публично высказывать их конституционные притязания. После смерти Альберта один испанский гранд саркастически заметил по этому поводу, что он был таким «добрым принцем», что относился к населению южных Нидерландов «скорее как к детям, чем к подданным».

Даже до 1609 г. появлялись многочисленные признаки коренной перестройки политической, экономической и культурной среды, сложившейся на юге, и новой стабильности структур в Нидерландах в целом, так же как и больше возможностей для рассмотрения будущих взаимоотношений между обеими частями Нидерландов. Уже в «Politicorum Libri Sex» (1598), написанной на севере, Липсий призывал современных ему правителей (особенно правителей Нидерландов) сделать своими высшими приоритетами упрочение гражданского мира и восстановление порядка. Но те атрибуты, которые он считал существенными для достижения этих целей — монархическая власть, не считающаяся с традиционными процедурами, законами и принципами, и принудительное насаждение чисто внешнего религиозного единообразия — полностью расходились с основанным на совещательных процедурах правлением олигархии на севере. Возложив вначале свои надежды на герцога Анжуйского, а затем на Лестера, и дважды испытав горькое разочарование, Липсий постепенно перенес свои упования на испанских Габсбургов, полагая, что государи из этой династии обладают наиболее выгодным положением для того, чтобы подняться над борьбой идеологий, пропаганды и конфессиональных различий, и утвердить новый порядок стабильности и мира.

После своего возвращения на юг в 1591 г. Липсий обратился в своих научных занятиях и сочинениях к изучению исторического феномена, силы и устойчивости Римской республики, которые производили глубокое впечатление на мыслящих людей среди кажущихся бесконечными раздоров Революции. Его исследования увенчались появлением «De magnitudine Romana» (1598), — труда, посвященного истокам величия Римской империи, где в качестве главных факторов грандиозных успехов этой империи указывались ее огромные размеры и численность населения, стирание местных различий и дисциплина. Опыт и политические методы императорского Рима представали в его глазах ключом к прекращению ужасающих конфликтов, сотрясавших Европу того времени. В конечном итоге, необходимым условием порядка Липсий считал имперское величие, основанное на военной организации, которой был бы не страшен ни один мятеж.