Страна Печалия - Вячеслав Юрьевич Софронов

же бросилась к нему Марковна. — Если раньше хоть нас не касались неурядицы твои, то сейчас в самый дом беда пришла. Еще немного, совсем чуть — и полыхнуло бы все. Тогда поминай, как звали, все бы погорели! Как дальше-то жить будем, батюшка?

— Как Бог повелит, так и будем, — спокойно отвечал ей Аввакум, хотя у самого на сердце кошки скребли от пережитого. Он понимал опасение Марковны, не имеет он права подвергать опасности ее и детей. Но иного выхода, как противостоять архиерейскому дьяку, не находил. Его обращение к воеводе закончилось ничем. Спрятаться в городе тоже не удастся, оставалось одно — продолжать жить, как ни в чем не бывало… И молиться, надеясь на милость Божью.

Он только было хотел успокоить супругу, как дверь открылась, вошли Тихон с Маринкой, а за ними осторожно протиснулись в дверь оба приезжих казака и, сняв шапки, перекрестились на икону.

— Мы тут подумали, — высказал более старший по возрасту казак, — сегодня тати ночные вряд ли обратно сунутся, двоим из них точно хорошо досталось, нескоро оклемаются, сабельки-то у нас вострые, добрую память им оставили. Не впервой раз… А вот что потом будет, сказать трудно… Могут и подкараулить вас, батюшка, тогда уж не поможем, не взыщи.

— Думается, охрана вам нужна, хотя бы на первое время, — подхватил второй, что помоложе.

— Мы тут со станичниками, что следом явились, словечком перемолвились, они обещались помочь, — продолжил старший. — Рассказали они про дьяка этого, что супротив тебя великое зло имеет. Говорят, ты его посередь храма ремешком хорошо похлестал. — И он тихо хихикнул в бороду. — Видать, за дело? То тебе видней. Но мы на твоей стороне. И еще добавлю, разговор у нас к тебе по одному делу имеется…

— Так присаживайтесь, поведем беседу, — предложил Аввакум.

— Да нет, на ночь глядя такие беседы вести негоже, мы лучше завтра заглянем. Видать, наши дорожки не зря пересеклись. Местные казачки обсказали нам, что ты тоже супротив патриарха нашего пошел, потому и здесь очутился.

Аввакум согласно кивнул головой, понимая, куда они клонят.

— Хорошо, будь по-вашему, завтра приходите в храм ко мне, там и побеседуем.

— Добре, — ответили те. Затем низко поклонились и ушли.

— Ну и мне пора, — сказал Тихон, — казаки меня ждут. А завтра, как на службу соберетесь, двое наших подойдут, проводить чтобы…

— Спасибо тебе, Тишенька, — прижавшись к нему, поблагодарила Маринка, — спаситель ты наш.

— Ты уж скажешь тоже, — смутился он и вышел вслед за остальными.

* * *

…Казаки не подвели, и утром Аввакума ожидали устланные коврами розвальни, в которых сидели два бравых молодца, и они мигом домчали протопопа прямиком до Вознесенского храма.

— Дожидаться вас, батюшка, или скажите, когда подъехать? — спросил один из них.

— Да, поди, сам доберусь, тем более есть кому меня проводить, — кивнул он в сторону вчерашних спасителей.

И точно, у входа в храм стояли двое приезжих казаков, что прошлым вечером отбили его от подручных Ивана Струны.

— Благословите, батюшка, — подошли они к нему, снимая шапки.

— Бог благословит, — перекрестил он их. — Дождетесь меня после службы или спешите куда?

— Да особо нам спешить некуда, на службе поприсутствуем, а потом и потолкуем. Тем более поговорить хотим о своих делах без посторонних ушей. Так что ведите службу и на нас внимания не обращайте.

— А как насчет того, чтобы исповедоваться? — осторожно спросил их Аввакум, надеясь хоть таким способом узнать, участвовали они или нет в недавних событиях, случившихся в Тюменском Троицком монастыре.

— Вы уж нас не невольте, но мы как-то к своему духовнику привыкли, недавно каялись…

— Что ж он вас и до причастия допустил? — со строгостью в голосе выпытывал Аввакум.

— Всяко было, — неопределенно ответил тот, что был постарше, и только сейчас Аввакум рассмотрел, что в левом ухе у него виднелось серебреное кольцо, что обычно дозволялось носить бывалым казакам, служивших не первый год, и побывавших в разных сражениях.

— Ну, не хотите говорить, то ваше право, — обиженно поджал он губы и прошествовал в храм.

…Служба уже подходила к концу, когда открылись церковные двери и внутрь ввалились трое мужиков, в которых протопоп безошибочно признал Захария Михайлова и других подручных Ивана Струны. У одного из них правая рука была обмотана пропитанной кровью тряпицей, что подтверждало его участие во вчерашнем неудавшемся налете на его дом. Они хищно огляделись вокруг, словно высматривали кого, а когда их взгляды наткнулись на стоявших чуть в стороне и усердно молившихся казаков, они явно признали их и, пошептавшись меж собой, вышли вон, осторожно прикрыв дверь.

У Аввакума стало нехорошо на душе от предчувствия, что просто так те не отступятся и, не сегодня, так завтра подкараулят его где-нибудь в неурочном месте. Поэтому оставалась одна надежда, что Тихон и его сослуживцы заступятся и не дадут разделаться с ним. Но и жить вот так в постоянном преддверии беды ему совсем не хотелось…

Дождавшись, когда прихожане покинут храм, он велел диакону Антону закрыть центральный вход и подождать его в алтаре, а сам провел казаков в трапезную, где они уселись за общий стол для предстоящего разговора. Аввакум внимательно вглядывался в лица этих людей, словно пытался узнать, с чем они к нему пожаловали. Но оба казака держались уверенно, смотрели открыто, будто бы юные отроки, у которых никаких прегрешений за душой отродясь не бывало, и ждали, когда же Аввакум, на правах хозяина, начнет беседу. Потому не оставалось ничего другого, как спросить их:

— Назовите хоть имена свои, что ли, мое-то вам известно, а вот я про вас ничегошеньки не знаю.

— А может, вам ни к чему лишнее знать? — ответил тот, что постарше. — Как в Писании сказано: «Лишнее знание лишь скорбь несет и томление душевное…»

— Ты, братец, гляжу, говорить складно умеешь. Писания чтишь. То добре… Ну, тогда без обиняков рассказывайте, зачем к нам в город пожаловали? А звать вас буду, коль имена свои скрываете, как апостолов Христовых: Петром и Павлом.

— То можно, — согласился старший, — наши крестные имена Богу известны, а уж тут, как ни назови, то для нас не в обиду. Пусть так и будет: я Петром зваться стану, а брат мой названый — Павлом. Тем более, что времена настали воистину апостольские.

— Это в чем же вы усмотрели сходство такое? — с удивлением спросил Аввакум, понимая, что разговор с казачками выйдет далеко непростой, а потому было