Королевский библиотекарь - Дейзи Вуд

ближе, она увидела, что упавший мужчина и правда Отто: он лежал на спине, уронив голову набок, а его ноги были согнуты под странным углом. Штурмовик стоял рядом, опустив руки на бедра и тяжело дыша.

– Папа! – Софи опустилась на траву, подложила руку под его шею и приподняла голову. – Ты меня слышишь? Все хорошо, я здесь.

Его лицо покрывали синяки и кровь, а губы приобрели синеватый оттенок. Его грудь не поднималась. Что ей делать? Нащупать пульс? Попытаться его реанимировать?

Внезапно мама оказалась рядом, обняла Отто и прижалась щекой к его щеке.

– О, мой дорогой, – плакала она, раскачивая его, как ребенка. – Что они с тобой сделали?

Ханна остановилась в нескольких шагах позади, вытаращив глаза от страха.

Софи вскочила на ноги и бросилась на офицера СС, который так сильно ударил ее дубинкой, что она отлетела на траву.

– Убирайтесь, все вы! – прорычал он. – От вас одни беды!

Фрау Клейн встала, ее глаза блестели.

– Моему мужу срочно нужна скорая помощь.

– Поздновато, – хмыкнул мужчина. – Он был не в лучшей форме, верно? Думаю, мы оказали вам услугу.

– Ты недостоин даже вытирать грязь с его ботинок, – бесстрашно заявила Ингрид, надула щеки и плюнула немцу в лицо.

Он недоверчиво уставился на нее, вытер слюну с подбородка, а затем скрутил ее руку за спиной и толкнул вперед.

– Ну все, ты своего добилась, еврейский подстилка. Попрощайся со своими дочерями – ты их теперь долго не увидишь.

Фрау Клейн повернулась к девочкам. Софи никогда не видела свою мать такой отважной и красивой в белой блузке и дирндле, которые она надевала по особым случаям: как будто она была символом старой Австрии, время которой прошло и никогда больше не наступит.[12]

– Присмотри за Ханной вместо меня, – спокойно попросила она, обращаясь к Софии. – И береги себя, дорогая.

Софи не ответила из-за кома в горле и давящей тяжести в груди, поэтому просто кивнула. Ингрид кивнула в ответ, и нацист увел ее, подталкивая так, что она спотыкалась, и ударяя дубинкой по ее ногам.

Смахнув слезы, Софи опустилась на колени рядом с отцом. Она поцеловала его в мокрую щеку и закрыла любимые глаза, выпрямила ноги и скрестила руки на груди. Теперь он выглядел благородно, как на могильном памятнике. Один из пробегавших мимо мужчин замедлил шаг, вытер пот под отороченной мехом шапкой, опустился на колени и начал молиться на непонятном ей языке.

– Все в порядке, – сказала она, – ему не нужно, чтобы вы это делали. Пожалуйста, не утруждайтесь.

Мужчина не обратил на нее внимания и продолжал читать молитвы, а она с трудом поднялась на ноги и схватила Ханну за руку, оставив его наедине с собой. Какое это имело значение? Ее отец умер, и ему было все равно.

– Идем, – бросила Софи сестре. – Нам лучше вернуться домой.

Ханна отпрянула в сторону.

– Мы не можем оставить папу здесь! – возразила она и шагнула к его телу.

– Вам лучше уйти, – предупредил стоявший неподалеку полицейский; по его акценту они поняли, что это австриец. – Нет смысла здесь торчать. Я прослежу, чтобы вашего отца отвезли в морг. – Он как будто делал им одолжение.

«Почему вы его не защитили?» – захотелось спросить Софи, но у нее не было сил, да и смысла в этом тоже не было.

Радостная истерия сменилась апатией, пронизанной легким любопытством. Люди начали по двое и по трое отходить от места событий; видимо, им надоела эта минутная забава. Большинство еврейских мужчин упали, но несколько человек все еще шаркали по траве, а эсэсовцы наблюдали за происходящим и болтали между собой, время от времени выкрикивая какие-то полушутливые оскорбления. Те, кого раздели догола, сгрудились вместе, их лица были измазаны землей, а женщины-птицы на деревьях замолчали, кроме одной, чей голос звучал тонким плачем, а ноги в сапогах на пуговицах свисали с ветвей, как завядшие фрукты.

Софи снова взяла сестру за руку, и они в последний раз вышли из парка.

– Что будем делать? – растерянно спросила Ханна. На ее лице отражался шок.

– Мы что-нибудь придумаем, – ответила Софи, поглаживая холодные пальцы сестры. Она не имела ни малейшего представления о том, как им жить дальше.

Глава седьмая

Вена, май 1938 года

– В Палестину вас пустят только в том случае, если в этой стране у вас родственники или деловые интересы! – кричал со ступеней Британского посольства тучный чиновник. – Иначе нет смысла даже пытаться!

Из рядов сгрудившихся во дворе людей донесся стон.

– А как же Америка? – воскликнул кто-то.

– Невозможно. Может быть, Ямайка или Гренада, но вероятность невелика. – Он повернулся лицом к зданию и вытер лысину носовым платком. Было одиннадцать утра и не по сезону тепло.

У Софи закружилась голова, и она покачнулась. Она ничего не ела, не пила и несколько часов простояла на солнце; хорошо еще, что толпа была такой плотной, что падать было некуда.

– Выпей воды. – Стоявшая рядом с ней молодая женщина протянула фляжку, которую Софи с благодарностью приняла. – Надеешься получить студенческую визу? Я слышала, что британцы выдают ее на три месяца, и никто не будет ждать твоего возвращения.

Софи вытерла горлышко фляжки и вернула ее обратно.

– Спасибо. Честно говоря, я соглашусь на любую визу, которую удастся получить. Я хожу сюда уже два дня и до сих пор никого не видела.

– Одна? – У девушки были живые глаза орехового цвета, загорелое лицо и вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под шпилек. На ней была малиновая шелковая рубашка с закатанными рукавами и серебряной манжетой на запястье, а за спиной висел футляр со скрипкой, как у трубадура из сказки. Она выглядела энергичной и находчивой, и Софи сразу к ней потянуло.

– Я присматриваю за младшей сестрой, – объяснила она. – Мой папа умер, а мама… на какое-то время уехала. – Ей до сих пор было трудно поверить в эти очевидные факты. – Кстати, меня зовут Софи Клейн.

– А я Рут Хоффман. – Места для рукопожатия не было, поэтому они друг другу улыбнулись. – У меня в Южной Африке есть двоюродный брат или сестра, – продолжила девушка, – вернее, я пытаюсь его или ее разыскать. Уверена, он или она скоро материализуется. А сколько лет твоей сестре? Ты слышала об американской паре, которая забирает детей с собой в США?

– Какой паре? – Софи была ошеломлена наплывом информации.

– Я не знаю, как их зовут, но они здесь, в Вене, и им удалось получить разрешение забрать домой пятьдесят детей. Боюсь, ты опоздала – они приехали уже несколько недель назад. Тем не менее спросить не помешает. Англичане об