Когда мы были чужие - Памела Шоневальдт

— Вы чем платите? — спросил худосочный дядька у здоровяка, похожего на кузнеца, с мощными плечами и шрамами от ожогов на руках.

— Итальянскими лирами. А вы?

— Баварскими марками, — горделиво ответил худосочный.

— Смотрите, чтобы вас не надули.

— Думаете, я дурак?

Я узнала, что надо будет поменять мои французские золотые на лиры и проверить курс по листу котировок, который мне обязаны показать. Я ощутила прилив гордости. Кто еще в Опи пользовался листом котировок?

Пока мы томились в ожидании, вокруг сновали посредники:

— Плывите на «Регине». Отличное питание, никаких гнилых овощей, хорошее мясо, прекрасные умывальные, пресной воды в избытке. И капитан трезвенник.

— «Маунтджой», только что пришла из Англии, надежная, как дубовый стол! — зазывал другой. — И команда надежная, не то что некоторые.

— Выбирайте «Серебряную Звезду»! — убеждал хромой парнишка, тощий, как крысиный хвост, безостановочно снуя туда-сюда вдоль очереди. — Мощные двигатели. Вы быстрее доберетесь до Америки. Два раза в день горячая еда. В третьем классе два отдельных отсека.

Меня начали грызть сомнения. Может, Аттилио подкупили, чтобы он посоветовал мне «Сервию»? Нет, точно нет, я успела его хорошо узнать, он не такой. Но что он смыслит в кораблях? Его могли обмануть. Посредникам платят капитаны, но ведь один пароход может и вправду быть лучше других. И что предпочесть — быстроходное судно или более надежное, или вовсе то, где капитан трезвенник? Мои мысли шатались, как пьяница по дороге из таверны.

— Тереза, не поспрашивать ли нам насчет других кораблей?

— Кого поспрашивать? Мы всего лишь груз, что бы они там не болтали.

— Но не будет ли безопаснее «Маунтджой», раз она новая? Или «Серебряная Звезда»? Она быстроходная.

— Синьорина, — вмешался худосочный дядька, — когда на море шторм, все в Божьей власти. Вы уже стоите в очереди на «Сервию».

Это правда. Захоти я сменить корабль, придется провести на площади несколько лишних часов под палящим солнцем. И потом, здесь я уже познакомилась с Терезой.

Шаг за шагом, подпихивая ногой свой мешок, я добралась до головы очереди, точнее, до одной из двух ее голов — Тереза попала к тощему служащему, а я к толстяку, чьи маленькие глазки сердито посверкивали на физиономии, круглой, как полная луна.

— Ну? — толстяк зыркнул на мальчишку, попытавшемуся стянуть кусок материи, которым он утирал потную шею. — Что вы уставились туда, синьорина? Никогда раньше носового платка не видели? Давайте свои документы.

Я положила их на стол перед ним, вместе с письмом школьного учителя. Толстые пальцы оставляли жирные следы на листах бумаги.

— Одинокая женщина в Америке. Каковы ваши планы?

— Там есть про это, в письме. Я еду, чтобы выйти замуж за друга моего брата Карло. В Кливленд.

— Возможно, у этого друга имеется имя?

— Федерико… Галло.

— Хм. Имеется ли работа у Федерико Галло?

— Да, конечно… — Какая у него работа? Мясник? Шахтер? Сталевар? Толстые пальцы постукивали по письму. — Он кузнец, — громко выпалила я.

— Я что, по-вашему, глухой?

— Нет, сударь.

Таможенник в синем мундире с золотой тесьмой неожиданно возник возле нашего стола и постучал по нему с краю небольшой дубинкой.

— Слишком много вопросов. Тут их сотни человек в очереди. Синьорина, вы можете оплатить проезд?

— Да, сударь.

— Хорошо. Запишите ее имя, возраст и место рождения. Что там будет в Нью-Йорке, нас не касается.

Побагровевший служащий заполнил карточку и швырнул мне. Я взяла документы и перешла к следующему столу.

Врач в серебристом шейном платке не дотронулся до меня, а его помощник пощупал мне лоб и, осторожно раздвинув волосы лопаточками, которые он потом обмакнул в керосин, отметил, что вшей нет. Он заставил меня покашлять и осмотрел глаза.

— Сердце, — зевнул врач.

— Расстегните блузку, — велел помощник. При всех? — Вот досюда. — Я медлила, и врач махнул следующему, чтобы проходил на осмотр.

— Подождите, пожалуйста, — я уже торопливо расстегивала пуговицы. Помощник приставил мне к груди деревянную трубку и послушал сердце.

— Здорова, доктор.

Врач оттиснул мне на запястьи цифры.

— Это ваш номер, — предупредил он. — Если кто-нибудь его скопирует, вы оба будете арестованы. Поняли?

Я кивнула.

— Значит, на «Сервии» нет сыпного тифа?

Помощник подтолкнул меня дальше, к кассиру.

— Не отвлекайте его, барышня. Все здоровы.

— Деревенщины, — буркнул врач у меня за спиной.

— Как вы платите? — спросил кассир.

Я достала франки и ухватилась за край стола, пока он изучал их.

— Это французские золотые, сударь.

— Полагаю, я знаю свое дело, — фыркнул он. — Дать вам лист с курсом валют? — он кивнул на бумагу, отлично напечатанную, солидную, и обмакнул перо в чернильницу, пока я читала.

— Видите? Мы не грабители.

Он заполнил мой билет и вывел номер на руке.

— Если смоете его, будете платить второй раз. Следующий.

— Простите, сударь…

— Что еще?

— На корабле отдельная спальня для женщин?

— А как же. Слуги, пуховые перины и еще мраморные умывальники.

Усталость придала мне решительности.

— Я всего лишь задала вопрос, сударь, я ведь купила билет.

Кассир запыхтел, как рассерженный бык, но поскольку я не двинулась с места, сцепил ладони и сказал:

— Одинокие мужчины спят отдельно. А вы будете там, где семьи и незамужние женщины. Вас это устраивает, синьорина?

— Да, сударь.

— Отлично. Тогда проходите.

За следующей стойкой я купила соломенный тюфяк, мыло для соленой воды и продуктовые талоны в общежитие, где мы будем спать до того, как отплывем, что произойдет «скоро», как выразился служащий.

Вокруг нас вертелись торговцы, предлагая игральные карты, настойки от морской болезни, причастия и образки, табак, одеяла и соломенные шляпы, уверяя, что именно такие носят американцы — все поголовно. Многие покупали не торгуясь. Разве дома они бы стали так вести себя? Или им кажется, что в Америке деньги сыплются с неба, как снег?

Пытаясь отвязаться от настырного торговца, я задела мужчину с закатанными рукавами — у него тоже были номера на запястье. Но в очереди я его что-то не заметила. Приглаживая сальные рыжие волосы, он рассмеялся: