Тайные тропы Магуры - Владимир Карпович Чухрий

совершенном оуновнами, доказывал, что это подвиги. В особо мерзких случаях он ссылался на «узость кругозора и недостаточную идейность» некоторых бандитов. Какой там кругозор, какая там идейность! С некоторого времени Юзеф совсем перестал мне рассказывать о своих делах. Я начала задумываться. И ко мне стал проявлять повышенное внимание Подкова. Однажды он совершенно спокойно предложил мне… Я убежала, нашла Юзика и рассказала ему. Он… он только усмехнулся и ответил, что если бы я действительно сожительствовала с ним, тогда бы не было повода приставать ко мне другим, и добавил: «Нас много, ты одна, давай-ка разбираться — все равно кому-нибудь достанешься». Искать защиты было не у кого. Я боялась и их, и… вас, ваших… Те два студента, которые привели меня, куда-то исчезли. Скорее всего вернулись во Львов и опять вербуют дур вроде меня. Я раздумывала. Но, видимо, слишком долго. Поверьте, я презираю не только их, я презираю и себя.

— Как зовут тех студентов?

Она ответила. Башкатов записал.

— А где этот… Юзеф? — спросил Башкатов.

— Я видела, как он убегал, бросив меня. Вы ведь слышали, наверное, как я кричала…

— Почему вы так неприязненно отнеслись ко мне в тот день? Я перевязывал вас, давал пить, а вы от* казались даже от воды?

— Они говорили, что если я попаду к вам, меня будут пытать, а потом, истерзанную, расстреляют…

— Вы знаете, кто повесил председателя сельсовета?

— Нет. Я даже не знала, что…

— Бандиты никого не ожидали последнее время?

— Они ждали человека оттуда. Он должен был привезти новые директивы.

— Прибыл он?

— Не знаю. Я же сказала, Юзеф перестал посвящать меня в их дела.

— Так. Скажите, вы говорили, что у вас было время подумать здесь. О многом вы стали задумываться раньше. Но почему вы приняли участие в налете на село?

— Я не знала, что будет… Они говорили, что мы побеседуем с крестьянами. Я хотела их увидеть, услышать, о чем говорят они, узнать, о чем думают.

— Хорошо. А где размещаются в лесу Подкова со своими людьми? Можете вы растолковать, где это место?

— Приблизительно.

Павлина стала рассказывать.

— Достаточно, я понял. Спасибо. А что вы знаете про их связи с сельчанами? Кто в селах является их агентами?

— Кто-то есть в Радинском, но кто — не знаю. Простите, что-то у меня голова закружилась.

— Я сейчас схожу за врачом. До свиданья. Мы скоро встретимся с вами. Поправляйтесь. И не нервничайте.

Она не ответила. По бледным щекам потекли слезы.

В указанном Павлиной месте бандитов не оказалось. Они перебазировались, видимо, на новое место. Оперативная группа долго шла по следам, но потом и они затерялись. Егоренко чертыхался. Лукашов и Башкатов молчали.

ФЕЛЬДШЕРИЦА ЗИНА

В свое время, к удивлению всех радичан, отец Силантий предоставил небольшой флигелек из двух комнат под медицинский пункт. Председатель сельсовета Ильченко уже сбился с ног, отчаявшись найти подходящее помещение, и тут неожиданно священник предложил свой флигелек, в особо прибыльные годы служивший ему дополнительной кладовой.

Женщины привели флигель в порядок. В Радинское приехала из Львова молодая фельдшерица Зинаида Петровна. До этого она наслышалась о селе всякого и была приятно удивлена тем, как ее встретили.

Вначале Зинаида Петровна, или как ее стали все звать — Зина, ежедневно обходила дома, выясняла, кто нуждается в медицинской помощи. Работа поглощала все ее время днем. Но по ночам она спала плохо, напуганная налетами бандитов. Свою койку фельдшерица поставила в угол, подальше от окна, и даже отгородила ширмой из двух одеял. Укрывшись с головой, она подолгу прислушивалась к ночным шорохам и давала себе клятву — завтра же уехать, но наступал день со своими заботами, и она откладывала решение.

Однажды ее посетил отец Силантий, попросил порошки от головной боли.

— Все одни вы, одни. Скучаете, верно? — посочувствовал он.

— Ой, не знаю, как и вырваться отсюда. Как вы прожили здесь тридцать лет, просто не понимаю. Это подвиг.

Священник мягко объяснил:

— Я иерей, дочь моя, для меня служение господу равно сладко там, где на то его воля.

— Но что здесь можно увидеть, кроме грубиянов мужиков и неряшливых баб? — Зина поджала губки.

— Я счастлив, что угождал господу богу, наставляя на путь праведный неразумных грешников прихода своего, и не могу поставить се$е в заслугу то, что обязан делать согласно сану. В молитвах постоянных, вознося хвалу творцу нашему, должны мы находить удовлетворение своему земному существованию. — Отец Силантий сразу раскусил фельдшерицу. Он понял, что религия для нее — только понятие, которое разграничивает людей на верующих и. неверующих, но на всякий случай еще некоторое время поцитировал священное писание. Закончил же весьма прозаично:

— Вам, милая, надо примениться к нашей жизни, подарить своим доверием собеседников, которые были бы одних с вами духовных интересов.

— Где же я их найду?

— Позвольте, а уважаемая учительница наша, Ольга Ивановна?

Зина махнула рукой и засмеялась:

— Она уже одичала у вас. Неужели и меня ждет такая участь? Она, как слепой вол в упряжке. Вечно копается с книжками и тетрадями, постоянно у нее торчат дети, что-то режут, клеят…

— Да, конечно, странности у нее есть.

— Я и говорю — странная. С ней поговорить-то не о чем.

Священник скрыл удовлетворенную улыбку и покачал головой.

— Вы ошибаетесь. Разве у вас могут быть различные взгляды? Вы при одной власти воспитывались,

Зина закусила губу.

— Ханжа ваша Ольга, святошей прикидывается. Не люблю таких…

Она осеклась. Священник не возразил и лишь развел руками.

Учительница была инициатором наведения порядка в медпункте. Это она собрала женщин для побелки комнат, позаботилась о цветах. Живая заинтересованность, с которой хлопотала Ольга Ивановна, передалась и другим, так что авторитет себе Зина приобрела, еще не доехав до села. В первые же дни Ольга и Зина сблизились. Быстро сходящаяся с людьми (впрочем, так же легко она с ними потом и расходилась), Зина поведала с себе, рассказала о своих многочисленных увлечениях, о разочаровании мужской половиной рода человеческого и закончила твердым выводом:

— Черт с ними, с мужиками. Не пойду больше замуж! Что может быть оскорбительней: лишить себя свободы, стирать и, наконец, рожать никому не нужных детей.

Ольга поморщилась.

— Ты, конечно, знаешь обо всем этом больше меня. Но познала ты только одну отрицательную сторону. А настоящий человек не сводит смысл любви только к тому, о чем ты говорила. И тебе надо поискать самое себя…

Начался спор. И Зина разочаровалась в новой подруге. Вскоре они только здоровались.

Зина поняла, что визит ей священник нанес неспроста,