Великая русская революция. 1905-1922 - Дмитрий Лысков

Материалы анкетирования указывают общее число городов в стране — 784. Таким образом, данные Особого совещания можно считать наиболее полным срезом проблемы по Российской империи 1915 года. Они свидетельствуют, что, как минимум, три четверти городов испытывают нужду в продовольственных товарах на второй год войны.

Более обширное исследование, также относящееся к октябрю 1915 года, дает нам данные по 435 уездам страны. Из них о недостатке пшеницы и пшеничной муки заявляют 361, или 82 %, о недостатке ржи или ржаной муки — 209, или 48 % уездов^[57].

Таким образом, перед нами черты надвигающегося продовольственного кризиса 1915‑1916 гг., который тем опаснее, что данные обследования приходятся на осень — октябрь месяц. Из самых простых соображений понятно, что максимальное количество зерна приходится на время сразу после сбора урожая — август‑сентябрь, а минимальное — на весну и лето следующего года.

Рассмотрим процесс возникновения кризиса в динамике — определим момент его возникновения и этапы развития. Другое анкетирование дает нам результаты опроса городов по времени возникновения продовольственной нужды.

По ржаной муке — базовому продукту питания в Российской империи — из 200 прошедших анкетирование городов 45, или 22,5 % заявляют, что возникновение недостатка пришлось на начало войны.

14 городов, или 7 %, относят этот момент на конец 1914 года.

Начало 1915 года указали 20 городов, или 10 % от общего числа. Дальше наблюдаем стабильно высокие показатели — весной 1915 года проблемы возникли в 41 городе (20,2 %), летом в 34 (17 %), осенью 1915-го — в 46, или 23 % городов.

Аналогичную динамику дают нам опросы по недостатку пшеничной муки — 19,8 % в начале войны, 8,3 % в конце 1914-го, 7,9 % в начале 1915 года, 15,8 % весной, 27,7 % летом, 22,5 % осенью 1915 года^[58].

Опросы по крупам, овсу и ячменю показывают аналогичные пропорции — начало войны приводит к недостатку продуктов примерно в 20 процентах опрошенных городов. По мере того, как первые истерические реакции на начало боевых действий стихают, к зиме замирает и развитие продовольственного кризиса, но уже к весне 1915 года происходит резкий всплеск, стабильно нарастающий далее. Характерно, что мы не видим снижения динамики (или видим крайне незначительное снижение) к осени 1915 года — времени сбора урожая и максимального количества зерна в стране.

Что означают эти цифры? В первую очередь, они свидетельствуют, что продовольственный кризис зародился в России с началом Первой мировой войны в 1914 году и получил свое развитие в дальнейшие годы. Данные опросов городов и уездов в октябре 1915 года свидетельствуют о перетекании кризиса в 1916 год, и далее. Нет никаких оснований предполагать, что февральский кризис с хлебом в Петрограде явился обособленным явлением, а не следствием все развивающегося процесса.

Интересна нечеткая корреляция возникновения нужды в городах с урожаями, или отсутствие таковой. Это может свидетельствовать не о недостатке зерна, а о расстройстве системы распределения продуктов — в данном случае, хлебного рынка.

Действительно, Н. Д. Кондратьев отмечает, что зерна в период 1914‑1915 гг. в стране было много. Запасы хлебов, исходя из баланса производства и потребления (без учета экспорта, который практически прекратился с началом войны), он оценивает^[59] следующим образом (в тыс. пуд.):

1914‑1915 гг.: + 444 867,0

1915‑1916 гг.: + 723 669,7

1916‑1917 гг.: — 30 358,4

1917‑1918 гг.: — 167 749,9

Хлеб в России, таким образом, был, его было даже больше, чем требовалось, исходя из обычных для страны норм потребления. 1915 год и вовсе оказался весьма урожайным. Дефицит возникает лишь с 1916 года и развивается в 17 и 18-м. Конечно, значительную часть хлеба потребляла отмобилизованная армия, но явно не весь.

Чтобы получить дополнительную информацию о динамике продовольственного кризиса, взглянем на рост цен на хлеб за этот период. Если средние осенние цены на зерно Европейской России за 1909‑1913 годы принять за 100 процентов, в 1914 году получаем рост в 113 % для ржи и 114 % для пшеницы (данные для Нечерноземья). В 1915 году рост составил уже 182 % для ржи и 180 % для пшеницы, в 1916 — 282 и 240 процентов соответственно. В 1917 году — 1661 % и 1826 % от цен 1909‑1913 годов^[60].

Цены росли по экспоненте, несмотря на избыточность 1914 и 1915 годов. Перед нами яркое свидетельство либо спекулятивного роста цен при избыточности продукта, либо роста цен в условиях давления спроса при низком предложении. Это вновь может свидетельствовать о крахе обычных методов распределения товаров на рынке — в силу тех или иных причин. Которые мы и рассмотрим подробнее в следующей главе.