Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - Сильвия Крэнстон

Где бы я ни была – в Афинах, в Египте, на берегах Евфрата – я везде искала свой философский камень… Я жила с кружащимися дервишами, с друзами Ливана, с арабскими бедуинами и с марабутами из Дамаска. И я нигде его не нашла! Я изучила некромантию и астрологию, гадание на магическом кристалле и спиритуализм – и ни единого следа «красной Девы»!^[138]

После этого Е. П. Блаватская отправилась с отцом в путешествие по Европе, о чём она впоследствии сообщила французскому корреспонденту^[139]. Вероятно, во время этой поездки они побывали в Лондоне. По её словам, это случилось в 1844-м или 1845 г., но она не отличалась хорошей памятью на даты^[140]. Исходя из списка событий, который вела Вера, ни Елена, которая на тот момент жила в Саратове, ни её отец, занятый военной службой, не могли в те годы провести несколько месяцев за границей^[141]. Однако в 1850 г. они вполне могли посетить Лондон.

Целью визита могло быть её желание усовершенствовать свои музыкальные навыки. Блаватская упоминала, что ей дал несколько уроков сам «старый Мошелес», виртуозный пианист и композитор, преподаватель Лейпцигской консерватории. Всё это наводит на мысль о том, что она собиралась сделать музыку своей профессией. Говорят, через несколько лет Блаватская в самом деле дала несколько концертов в Англии и континентальной части Европы^[142].

По-видимому, Елена Петровна недолго оставалась с отцом. Она направилась в Париж, где, по словам Синнетта, познакомилась «со многими прославленными литераторами того времени, и где знаменитый месмерист, который и сейчас жив, хотя и находится в преклонном возрасте, открыл в ней поразительные психические способности. Он стремился взять её под контроль как медиума. Но не существовало цепей, способных удержать её, и она упорхнула из Парижа, вероятно, чтобы избежать его влияния»^[143].

В начале 1851 г. Е. П. Блаватская вернулась в Лондон, чтобы стать компаньонкой старой подруги семьи, графини Багратион. Они остановились в отеле «Майвартс», который теперь называется «Клэриджес». С момента отъезда из России прошло уже два года, и Блаватская находилась в глубокой депрессии. Слова Вольтера, которыми он охарактеризовал своё состояние, эхом отзывались в её мыслях: «40 лет из своего земного пути я провёл в поисках философского камня истины… и всё ещё остаюсь в неведении»^[144].

Спустя 30 лет она рассказывала Дондукову-Корсакову об этом этапе своей жизни:

Испытывая отвращение ко всему миру, устав от бедной старой графини Багратион, которая держала меня взаперти в отеле «Майвартс», заставляя читать Четьи-Минеи и Библию, я сбежала на мост Ватерлоо, захваченная отчаянным желанием умереть. Искушение сделать это давно уже подкрадывалось ко мне. На этот раз я ему не сопротивлялась, и мутные воды Темзы казались мне мягкой постелью. Я искала вечного покоя, не сумев найти «камень» и потеряв «Деву»^[145].

Затем перед её взором возникла фигура её Учителя и покровителя. Он «пробудил и спас меня, и, чтобы примирить меня с жизнью, пообещал мне „Камень и Деву“», – вспоминает Елена Петровна^[146].