Дорогая Клара! - Кристина Вадимовна Эмих

ДНЕВНИК КЛАРЫ

29 МАЯ 1939

А что, если Витька не шутит?

Да нет, быть такого не может.

Сегодня провожала его домой. Навязала ему свое общество. Он ускорил шаг, я не отставала. Витька хмурый, слова из него не вытянешь. Едва случайно коснулась – отстраняется как ужаленный. Попросила: “Расскажи, Витька, мне что-нибудь веселое”. Он посмотрел на меня так, словно я маленькая и глупая.

И давай мне про поэтов своих рассказывать, как они страдали и писали, писали и страдали.

О поэтах Витька может говорить часами. Лицо у него, когда он о них говорит, как у артиста на сцене. Такое… Одухотворенное. Витька часто произносит это слово.

Так и шли. Я половину из того, что он говорил, не слушала. Может, там и о любви что было. Я так радовалась, что мы снова идем вместе, что Витя разговаривает со мной. А о чем разговаривает – какая разница.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

29 МАЯ 1939

Шли вместе как ни в чем не бывало.

– И никакой любви, обещаешь?

Как бы ни было больно, пришлось обещать.

Клара – Виктору

2 июня 1939

Витька!

Вот видишь, посмеялись – и будет.

Я скоро уезжаю в деревню. До сентября ты меня не увидишь.

Подумай обо всем хорошенечко.

И, главное, пиши. Обязательно пиши. Если вдруг произойдет что-то важное и если неважное.

Клара

ДНЕВНИК ВИКТОРА

10 ИЮНЯ 1939

Задача номер один – за лето выкорчевать из сердца любовь.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

4 ИЮЛЯ 1939

Бабушка напевает:

      И если вновь больное сердце ноет,

      Заставь его застыть и замолчать! [25]

По радио романс Чайковского: “Люблю ли тебя, я не знаю, но кажется мне, что люблю”.

И куда прикажете деваться?

ДНЕВНИК ВИКТОРА

26 ИЮЛЯ 1939

Певец революции Маяковский восклицал:

      Вот я богохулил.

      Орал, что бога нет,

      а бог такую из пекловых глубин,

      что перед ней гора заволнуется и дрогнет,

      вывел и велел:

      люби![26]

Вот и моя любовь к Кларе не что иное, как насмешка Бога. Как тут не стать религиозным человеком?

Сидит там, наверху, потирает руки. Думает: “Ну, Виктор, что ты на это скажешь? Человек хозяин своей жизни? Хорош хозяин, который не может приказать своему сердцу”.

И ведь не поспоришь.

Но бабушка уверена, что Бог не такой. Ее Бог – не вредный старец, глумящийся над людьми. Бабушкин Бог в людей до последнего верит и поддерживает даже самого ничтожного, выменявшего жалкую свою душонку на земное и преходящее.

Это Владимир Владимирович привнес свое, а может, спутал с кем Бога.

      Бог нынче не в моде, но

      Правде глаза не выколешь.

      Дворнягой безродной вышвырнешь,

      Из мятых тетрадей вычеркнешь…

Нет, не Маяковский. Мне бы его громогласность, его умение приковать взгляды, сжать толпу в кулак и не разжимать, пока не прогремит последнее слово.

Последнее слово всегда остается за поэтом.

Все толки и пересуды, критика и колкости – все это мелко, удел людей маленьких, не оставляющих след в истории.

Поэт шагнул, за ним засеменила толпа. Поэт сказал – толпа повторила.

У поэта должен быть голос. У меня его нет. К чему тогда страдания?

ДНЕВНИК ВИКТОРА

6 АВГУСТА 1939

За два месяца в деревне Клара ни разу не написала (да и я хорош, мог бы написать первым).

Настроения упаднические. Откуда во мне столько пессимизма? Пустое существование. Писать некому, уроки учить не нужно, образовалось слишком много свободного времени, которое нечем заполнить.

Я бы предпочел, чтобы мой распорядок дня оставался неизменным, чтобы ничего не менялось годами. К счастью, лето скоро закончится.

Должно быть, я единственный школьник, который тяготится свободой.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

15 АВГУСТА 1939

Освободился от предрассудков. Finita la comedia! [27]

Читал Шекспира. “Мне, бедняку, все царство – книги”[28]. И в самом деле: к чему все эти романтические настроения. Книги – вот чему я посвящу свою жизнь. Да что я нашел в Кларе? Зачем возвел ее на пьедестал?

Обещал себе больше не думать о ней. Обещать легко, а на деле… “И величайшие клятвы – солома, когда горит огонь в крови”[29].

ДНЕВНИК ВИКТОРА

19 АВГУСТА 1939

Шестнадцать лет.

“Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому”, – так говорил старый цыган Макар Чудра.

“А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет, не можешь”. И никто не может. Пора уже свыкнуться с этой мыслью.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

22 АВГУСТА 1939

Под впечатлением от встречи с Колей. Как меняются люди! Огорошил нас с Алеком.

– Я летом с женщиной был.

– Да ну!

– Двадцать лет, замужем.

– Врешь!

– Иначе не комсомолец.

– Вот дела… – присвистнул Алек.

– Но это в прошлом, – отрезал Коля.

– Чего так?

– Старовата.

Я решил вывести Колю на чистую воду.

– Где вы встречались?

– Где-где. То у нее, то у меня.

– Как часто?

– Пару раз в неделю.

– Что ей с тебя?

– Тебе не понять, Славинский!

– И как оно? – неуверенно уточнил Алек.

– Поживешь – узнаешь. А вот Славинский едва ли.

– Чего это?

– Ты рожден для великих дерзаний, Славинский, – съязвил Коля. Эта Колина привычка звать всех по фамилиям…

– Не по-товарищески это, – заметил Алек.

Не знаю, что там у него летом произошло, но Коля стал груб, во взгляде появилось что-то животное.

– Я понял, какие женщины мне интересны.

Коля поставил ладони к груди, изображая пышный бюст. Алек прыснул.

– К одной нашел подход – считай, ко всем.

– Глупости.

– Спорим?

– Не буду я с тобой спорить.

– Трусишь?

– Чего я трушу?

– Давно бы Кноль на свидание позвал.

– Захотел бы – позвал.

– Не хочешь, значит?

– Мы друзья.

– Раз друзья, сам позову.

– Не пойдет она с тобой никуда.

– Куда она денется?

Как захотелось мне треснуть по его самодовольной физиономии.

– Посмотрим.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

1 СЕНТЯБРЯ 1939

Что-то в ней переменилось. Что-то тонкое, едва уловимое. Так могут меняться только девчонки. Во взгляде появилась загадочность, походка плавная, даже ресницы стали длиннее.

Сдержанно пожал руку. Удивительно, какой прекрасный из меня актер. Зря отказываюсь выступать на сцене.

ДНЕВНИК КЛАРЫ

1 СЕНТЯБРЯ 1939

Витька пришел в себя. Ни о какой любви не заикается. Поздоровался, по-человечески пожал руку. Снова дружба!

ДНЕВНИК ВИКТОРА

2 СЕНТЯБРЯ 1939

Я с трудом дождался конца уроков, чтобы вернуться домой и взяться за “Правду”. В школе только и разговоров, что о вторжении в Польшу.

Газеты, как правило, читаю с конца. Начинаю с культурной повестки, затем перехожу к событиям политическим. В самую последнюю очередь читаю об очередных успехах стахановцев на производствах и в сельском хозяйстве.

Сегодня я изменил себе.

Схватил газету, бросил взгляд в правый верхний угол. И вот что меня поразило. “Учебный год начался” – третья страница. О подвигах узбекского народа – четвертая. А о том, что германские войска перешли польскую границу, – только на пятой! Здесь хочется мне обратиться к редакторам “Правды”. Уважаемые, вы и в самом деле считаете, что то, что школьники надели ранцы, важнее начала войны? Учебный год всякий раз приходит по расписанию, а Гитлер