Пророчество Корана - Хесус Маэсо де ла Торре

— Народ Божий, братья мои, есть греховное стадо, которое лишь путем раскаяния и страданий способно избежать ада, — нравоучительно поддержал ее монах.

Яго было не впервой сталкиваться с подобными выпадами со стороны фанатиков, обескураживающими своей нелепостью. Ему было жаль клирика и эту женщину, чья взбалмошная душа не позволяла видеть далее монашеского капора.

В момент такого нежелательного оборота их визита на лице советника Церцера отражалось беспокойство. Скандальный спор не входил в его намерения. Он сделал вид, что закашлялся, но это не возымело действия, и он с упреком обратился к юноше:

— Магистр Яго, сестру Гиомар, которая не училась в аудиториях Монпелье, считают специалистом по лечебным растениям, и многие в нашем городе обязаны ей здоровьем и жизнью. Она и другие сестры, монахини Сан-Клементе, заведуют герболарием, а также залой Санта-Агеда, где лежат больные женщины, с великой самоотверженностью и милосердием, и их деяния достойны восхищения.

— Я не сомневаюсь, мастер, и правила хорошего тона обязывают меня признать их заслуги. Простите меня. Я слишком горяч в своих оценках, — заключил Яго с иронией.

Оба, монах и богомолка, склонили головы в знак примирения, тем не менее женщина наградила Яго враждебным взглядом, который он спокойно выдержал. Затем поднял взгляд к шкафам, которые были заполнены множеством аптекарских флаконов, столько он никогда не видел, и это его мигом заворожило. Бессчетное число пыльных полок были заставлены бутылями, сосудами из глины, олова и слоновой кости со всевозможными веществами, не все из которых были ему известны. Поистине аптека больницы Арагонцев располагала редкими компонентами, на которые можно было бы рассчитывать в лечебной деятельности. На нижних полках громоздились свинцовые ящики с медицинским инструментарием: трепаны, каутеры, щипцы, сверла, долота и ланцеты, а также горшки с ароматическими растениями, пачки ароматических свечей и мешки с ладаном и мускусом.

На верхних полках, освещенных шафрановым светом, выстроились десятки керамических горшков. На них были начертаны названия по латыни, выписанные не черными чернилами атраментум, как было принято в Кастилии и Арагоне, а синими и пурпурными, которыми пользовались в арабских канцеляриях и учебных заведениях, известных под названием мадад; их трудно достать, а еще труднее найти что-либо ими написанное. Все это изобилие отвлекло Яго, он смотрел на полки восхищенными глазами. Вчитывался в буквы, чтобы удостовериться; содержимое самых близких флаконов — календула, «драконий глаз», эстрагон, calluna vulgaris, arnica montana, illicum[57]и дягиль — эти похожи как капли воды на содержимое таких же сосудов в Салерно, переданных туда по наследству из Исламской академии Сицилии. Потрясенно крутя головой во все стороны, он подумал, что такая необычайная схожесть всегда крайне любопытна.

— Великолепный набор, сестра, и не менее замечательная каллиграфия. Только на Сицилии возможно увидеть во всей красе подобную манеру письма. Уверяю вас, я по-настоящему очарован тем богатством, что собрано в этих шкафах, и завидую вам.

— Иисус Христос направлял меня, — примирительно ответила она. — А что до трав, то их нам привозят генуэзские купцы из Берберии, Китая и Индии. Остальное выращиваем на монастырском огороде. У вас какое-нибудь дело, маэстро Церцер?

Иудей заказал вещества, некоторое время назад указанные Яго, которые карлик с удивительной живостью спустил с полок и выложил перед ними. Он не был похож на тех шутов, с которыми врачу приходилось встречаться в Италии, смышленых и язвительных, суетливых, одетых в многоцветное тряпье, с позолоченными колокольчиками: мерзкий гомункул с выпуклым лбом и выпученными жуткими глазами. Доверенное лицо, самоотверженный слуга и цербер монахини в одном лице, немилосердно вонял чесноком и потом; он ловко сновал вверх и вниз по полкам, будто обезьяна, при этом его заостренные уши не упускали ни одного слова.

Богомолка, нехорошо улыбнувшись, взяла сосуд с опиумом и коноплей и прокомментировала:

— Эти средства, вызывающие галлюцинации, редки и дороги, мастер Яго. Расходуйте их разумно. Кстати, достаточно ли проверены их лечебные свойства?

— Если употреблять их в разумном количестве перед трепанацией черепа, они могут стать для хирурга неоценимым подспорьем, потому что уменьшают страдания больного. Не беспокойтесь, сестра, мне хорошо известна дозировка, — сказал он холодно.

Когда они уже повернулись, чтобы уйти, поблагодарив за расторопность в выполнении заказа, послышался медоточивый голос богомолки:

— Мастер Яго, можно задать вам один вопрос? Вы живете неподалеку от дома адмирала Тенорио? — Тон был утонченно-коварный, и у него перехватило дыхание.

— Ну да, — пробормотал он. — А почему вы об этом спрашиваете, сестра?

— Многие больные среди тамошних прихожан, как люди с положением, так и бедняки, не перестают восхвалять вашу доброту и опыт в лечении болезней.

— Призвание, ученость и доброта в отношении с ближним могут все, сестра Гиомар, и вы сами прекрасно это знаете, — сказал он и улыбнулся.

Молодого человека несколько озадачил вопрос, и только Церцер вывел его из раздумий, тем самым, может быть, отведя тему для нового спора.

— Оставайтесь с Богом. — Он потянул Яго за рукав камзола. — Нас ждут больные, надо идти.

— Поцелуйте мое распятие, мастер Яго, Господь вам в помощь, — с просветленным видом заключила монахиня, протягивая ему свой темный нагрудный крест. — Отец, — обратилась она уже к монаху, — время выходить к моим убогим. Сопроводите меня.

— О да, сестра, а по дороге я смогу рассказать вам еще кое о чем, — сказал тот еле слышным голосом, глядя на нее такими маслеными глазами, что ей это явно было досадно.

Врачи поспешно покинули помещение, отметив про себя некую заговорщицкую связь между монахиней и ее собеседником. Яго задавался вопросом: чем объясняется вся эта недоговоренность, это поведение богомолки — то враждебное, то доброжелательное. И если натура брата Ламберто выдавала его невежество, то в сестре Гиомар чувствовались ум и скрытое коварство. Или же все ограничивалось экзальтацией и набожностью?

— Церцер, не кажется ли вам подозрительным этот их странный разговор? Заметили вы, что монах старательно прятал свою правую руку? Как они испугались, когда мы вошли в аптеку!

— Возможно, там был кошель с деньгами для выкупа пленных.

— Сколько же их там было? Не думаю, маэстро. Там было что-то более легкое. Во время разговора я видел, что он боится, как бы мы этого не заметили.

— А мне показалось странным, что они стали пояснять то, чего от них никто не требовал. Их беспокойство действительно подозрительно, вы правы.

— Им явно есть что скрывать, я тоже так считаю, — подхватил юноша. — Так она на самом деле способна лечить без лекарственных средств, как свидетельствует молва?