Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Спустя два дня с прихода норманнского войска Сигфрид повел переговоры с епископом Гослином: желал свободного проезда в верхние пределы королевства, обещал не делать никакого зла городу, говорил, что питает полное уважение к епископу и графу Эвдо, но прибавлял, в виде предостережения, чтобы они приберегли себя и своих людей. Епископ отвечал, что император поручил ему оборону города, и он не позволит причинить никакого вреда его государству. Тогда Сигфрид грозил стрелами принудить его к сговорчивости. Немногие крепкие города могли противиться норманнам; внезапным нападением, страхом, их предтечею, хитростью и отважным приступом, часто также голодом и жаждою, они, без всяких осадных орудий, покоряли и разрушали города, укрепленные лучше Парижа. Раздраженные отказом епископа, норманны решились взять город силою; на рассвете следующего дня со стрелами и метательными орудиями напали на башню, на краю большого моста,^[55] на правом берегу Сены.

Бой был жестокий; епископа Гослина ранили; только к вечеру они прекратили нападение и вернулись на суда, таща с собою убитых. Но на другой день сильнее хотели овладеть башней, пускали множество стрел, бросали камни пращами и баллистами (blidor), пробивали дротиками деревянные укрепления. Так как не повезло им ни в чем, они сделали себе неприступные крыши из сырой колеи и под их защитой добежали до подножия башни, чтоб подкопать ее. Осажденные лили на них кипящее масло, воск, смолу и принудили оставить это намерение. Норманны напали опять и разбивали дубинками основание башни; сверху сыпалось на них разное оружие: их шлемы были унизаны стрелами, расписанные щиты, большие и малые, звенели от беспрестанно падавших на них камней, но осаждающие продолжали работу, прорубили отверстие и готовились ворваться, как вдруг сверху башни обрушилось на них такое множество камней и других тяжестей, что за один раз было раздавлено шестьдесят человек. Это положило конец нападению, и французы поспешили заложить пролом. Верхняя часть башни была деревянная. После напрасных усилий против каменной башенной стены норманны набросали под ней огромную поленницу дров и развели огонь, чтобы поджечь деревянную часть. Но проливной дождь потушил пламя и помог усилиям осажденных уничтожить пожар.

Так нападали и оборонялись с одинаковым упорством с обеих сторон до самого декабря. В это самое темное и холодное время норманны позволили себе некоторый отдых. Однако ж держали город в осаде: главный их стан находился на правом берегу Сены, где, для защиты от нападения, они вывели вал из земли и камня вокруг церкви Сен-Жермен-ле-Ронд (ныне Auxerrois). Самые бойкие и нетерпеливые из них, не вынеся покоя, отправились в набеги то пешие, то верхом: грабили, жгли, убивали, свободных делали рабами, а рабов свободными; прогоняли феодальных господ, отдавали их поместья поселянам и мелким владельцам и многих привлекли на свою сторону. Так пробрались они по полям и лесам, через реки и горы, в окрестности Реймса и привели в ужас всю северную Францию.

Фулько, архиепископ Реймский, преемник Гинкмара, в сильных выражениях укорял императора в медленности и беспечности о защите государства; самым настоятельным образом увещевал его спешить на помощь и выручку к Парижу, ключу Нейстрии и Бургундии: этот город, а с ним и Франция, теперь подвергаются опасности достаться норманнам. В другом письме к Святому Отцу он описывает всеобщий страх, наведенный норманнами на Францию, так что никто не отваживается выходить из ворот укрепленных мест. Папа, в ответе на это письмо, сожалеет об участи Фрипции и изъявляет глубокое сочувствие к бедствию страны. Таково было действие страха, внушаемого норманнами, что никакие междоусобия не возмущали спокойствия государства; партии стихли; взоры всех с тревожной боязнью обращались к развязке Парижской осады.

Норманнский стан оживлен был великой деятельностью: там строили две крытые телеги неслыханной крепости и величины, каждая с шестнадцатью колесами, и такая просторная, что в ней могло помещаться до 60 человек; сделали покровы из воловьих шкур, под которыми могли стоять от 4 до б человек; строили также другие осадные оружия; день и ночь постоянно работали новые стрелы и щиты или поправляли старые.

После таких приготовлений и отдыха на обеих стонах началась снова великая битва в конце января 886 года. Нападения норманнов были сильны и упорны: без непоколебимой твердости Эвдо, Гослина и Эбло и крайних усилий стражи и парижских граждан взята была бы твердая крепость, оплот безопасности города. С башни ничего не было видно внизу, кроме расписанных щитов, а наверху только тучи стрел и камней. Все ночи стояли норманны у подножия крепости и облегали ее: глубокие рвы наполняли трупами убитых пленников и зверей, виноградными ветвями, дерном, деревьями, землею и чем ни попало; составляли над головой у себя непроницаемую крышу из щитов, чтобы под их защитою работать и делать нападение; употребляли все силы, все искусство. Но непривычка и неумение обращаться с осадными орудиями делали бесплодными все их усилия против валов и стен. Неуклюжие телеги, вероятно, предназначенные для пробивания стен, встали на дороге, потому что лошади, их тащившие, возницы и даже сами изобретатели этих подвижных крепостей были перебиты стрелами и непрерывным каменным дождем с башен, а потому норманны не могли сделать ничего лучшего, как отвезти в леса эти неудобные орудия. Не успешнее действовали и их стенобитные машины: сначала неровная местность затрудняла их движение; потом осаждающие пробивали и портили эти орудия каменными пращами и обитыми железом бревнами.

Норманны придумывали другие способы: наконец, после неудачных опытов, напали на средство, ужаснувшее осажденных. Они нагрузили две барки бревнами, положили на них множество сухих дров, стащили канатами в воду, зажгли и пустили вниз по течению, чтобы сжечь мосты и отделить башню от всякого сообщения с городом. При виде этих горящих пирамид многие жители города упали духом и в страхе думали, что все погибло; тотчас зазвонили во все колокола, что обыкновенно делали в крайней опасности; умоляли о помощи св. Германа; люди набожные спешили к мощам святых; смелые бросились к мостам толпами. Со звуком рогов, бряцаньем оружий и колокольным звоном сливались стенания детей и женщин.

На противоположном берегу стояли густой массой норманны: весь этот шум они слушали с живой радостью, будт в ответ на это били в щиты и со страшными криками восхищались прекрасной картиной. Но Эвдо, Гослин и Эбло, во главе граждан и стражи, работали изо всех сил камнями.

Бревнами и другими орудиями для защиты мостов от грозящей опасности; после великих усилий им удалось удержать в отдалении горящие барки и набросать на них столько камней, что они стали опускаться на дно и потонули. Целых три дня постом и благодарными молениями к Богу праздновали спасение города от угрожавшей ему погибели. Но вскоре потом река Сена от великой прибыли воды так стремительно понеслась к малому мосту, что он обрушился к середине; башня, его охранявшая с одного конца, и ее стража из 12 человек были отрезаны. Французы спешили поправить повреждения, но норманны подоспели скорее со своими судами, окружили конец моста, сделали нападение на башню, взяли ее и сожгли. С этой же стороны пытались взять приступом город; однако ж были отражены с большим уроном: многие потонули в Сене, двое из их королей пали. Тогда часть войска пошла на грабеж и опустошила страну между Луарой и Сеной. Это побудило осажденных отважиться на вылазку и напасть на норманнский стан, но неприятель был осторожен и отразил нападение.