Полет орла - Валентин Пронин

Утро после дождливой ночи было солнечное. За городом слышалась перестрелка, не прекращавшаяся с ночи. Главнокомандующий вместе со штабом выехал для осмотра боевой позиции на левом берегу Днепра. Проезжая через город, Сеславин обратил внимание, что, несмотря на доносящийся шум боя, в городе царит оживление. Сновали разносчики с пирогами и оладьями. Продавали даже мороженое. Некоторые лавки в центре были открыты. Соответственно немало народу – мужчин и женщин – расхаживало по улицам и собиралось кучками, обсуждая происходящее. Видимо, жители надеялись, что Смоленск отстоят, что наши войска при главном генерале не отдадут врагу город.

Высокий, долговязый, нахмурив морщинистое лицо, Барклай-де-Толли со свитой подъехал к Малаховским воротам – центру позиции наших войск под командованием Дохтурова. Отсюда хорошо обозревались окрестности. Сеславин увидел вдали неприятельские колонны, обложившие город. Ближе, среди кустарников и небольших рощиц цепи стрелков противника вели частую перестрелку с нашими егерями.

Завершив объезд позиции, главнокомандующий остановился на левом фланге, у батареи, поставленной на возвышенном месте супротив предместья. У французов дробно застучали барабаны, колонны двинулись к городу. Начался штурм Смоленска.

Во время штурма Сеславин принял участие в отражении неожиданной атаки французской кавалерии, переправившейся вброд через Днепр, попытавшейся овладеть батареей и захватить главнокомандующего. Конвой Барклая-де-Толли вместе с адьютантами и ординарцами бросился навстречу противнику. После короткого рукопашного боя французские кавалеристы, потерявшие половину состава от прицельного огня, штыков и сабель окружения Барклая, обратились в бегство.

Ожесточенные атаки наполеоновских войск мужественно отражали русские солдаты, не желавшие отступать ни на шаг. Крепостные стены древнего города способствовали успеху обороны. Штурм Смоленска Напалеону не удавался. И тогда император Франции приказал разрушить город бомбардировкой. Подвезли мортиры.

На город обрушился убийственный огонь ста пятидесяти орудий. Смоленск запылал во многих местах. Ядра и рвущиеся гранаты разили идущих в бой солдат и мирных жителей.

Барклай послал Сеславина в Смоленск обстоятельнее узнать положение дел. Пули над Днепром свистели беспрерывно – в том и другом направлении. Переехав обстреливаемый мост, Сеславин во второй раз побывал в городе. Всё разительно отличалось от виденной утром картины. Смоленск горел. По улицам катились, отскакивали рикошетом от стен ядра. Разрывались гранаты. Вечерний Смоленск был переполнен дымом, огнем, грохотом рушащихся домов, криком и стонами погибающих, мечущихся людей. На носилках торопливо проносили раненых. Кругом лежали убитые солдаты и мирные жители. Предместья города, состоявшие в основном из деревянных строений, были охвачены пожаром. Вокруг стен Смоленска кипел яростный рукопашный бой, который постепенно прекратился с наступлением темноты. Но канонада продолжалась до глубокой ночи.

Солдаты и офицеры кроме тех, кто находился на постах и в засадах, отдыхали, по возможности расположившись кто где смог.

– Враг не сумел сломить сопротивления русских, – говорили перевязанные окровавленными бинтами офицеры.

– Да уж, Господь помог, а город мы не отдали и не отдадим, – вторили офицерам солдаты.

– Не отдадим Смоленск, не уступим… – коснеющими губами бормотали тяжелораненые и умирающие. Не участвовавшие в сражении завидовали сражавшимся.

– Завтра продолжим бить нехристей, – таковым сложилось общее мнение русской армии.

Однако главнокомандующий был другого мнения.

Адъютанты Барклая Сеславин и Грабе приехали ночью к Дохтурову.

– Его высокопревосходительство господин главнокомандующий приказал войскам, вверенным вашему превосходительству, оставить Смоленск и, отведя войска на правый берег, уничтожить мосты, – приложив пальцы к киверу, печально доложил Павел Грабе.

– Передайте, капитан, господину главнокомандующему, что я выполняю его приказ, – сухо ответил больной, но мужественно державшийся Дохтуров.

Возвращаясь ночью в главную квартиру, оба адьютанта остановились на высоком правом берегу Днепра. Там же находилась группа русских генералов и офицеров. Они смотрели вниз, на пылающий как огромный костер Смоленск. Все в безмолвии не могли отвести от него глаз.

По дороге из города шли колонны отступающих войск, на скрипучих телегах везли тяжелораненых. Рядом, по обочинам, брели толпы жителей, покидавших Смоленск. Кто-то катил тележку с бедным скарбом, кто-то нес на руках маленьких детей, кто-то вел на веревке корову или козу. Следом за хозяином бежали собаки. Рыдания женщин, потерявших родных, плач детей раздирали душу. И Сеславин впервые особенно остро ощутил сочувствие народному горю. Вспомнил родных, отцовский дом в Есемове на Сишке и подумал: «А если бы фронт боевых действий проходил там…» Особенное удовлетворение ощутил капитан Сеславин, думая о том, что, будучи в составе русской армии, он сможет в такую страшную для России годину принести пользу отечеству.