Тума - Захар Прилепин

– Якында кендюм йюрюрюм, султанум (Скоро я буду ходить сам, правитель. – тур.), – ответил Степан. – Дувардан дувара, йа да белки бираз даха илери. (От стены до стены, или, быть может, чуть дальше. – тур.)

– Мюмкюн (Быть может. – тур.), – сказал паша, медленно стягивая померанцевую шкурку.

Положил в рот дольку померанца и раздавил её языком, никак не выказав, горьковатым или кислым оказался плод.

– Кафир, диндарларун тилини хардан билюсин? Эскиден де эсир ми дюштюн? (Откуда ты знаешь язык правоверных, неверный? Уже был пленён прежде? – тур.)

– Хайыр султанум, анам тюркидже, татарча билир иди. (Нет, правитель. Я рождён матерью, говорившей на языке османов и на языке татар. – тур.)

– Ананун аду не? (Как звали твою мать? – тур.)

Паша неспешно, словно сберегая прозрачные прожилки, крепящие плод, отломил ещё одну дольку.

– Мария.

– Хакики аду не? (Каково истинное её имя? – тур.)

– Михримах, султанум. (Михримах, правитель. – тур.)

– Вафтиз олуп му? (Её крестили? – тур.) – спросил паша, откладывая недоеденный померанец, и продолжая заинтересованно глядеть на Степана миндалевидными глазами.

– Татар мезарлыгда ятар, султанум. (Она похоронена на татарском кладбище, правитель. – тур.)

– Сени бюйюттюгюнде тилини унутмады? (Она не забыла свой язык, пока растила тебя? – тур.)

– Не тилини унутты, не тюркилерини, не масаллары не дахи аилесинюн адларыны, султанум. (Она не забыла ни языка, ни песен, ни сказок, ни имён родителей, правитель. – тур.)

Паша с видимым удовольствием сцепил руки.

– Кафирюн хардан качырп анану? (Где украли её неверные? – тур.)

– Азов шехрю карибинде, тюрк гемюсинден. (Её забрали в море близ Азова-города с турского корабля. – тур.)

– Качрылдыгы кюню билирмисин? (Известен ли тебе день похищения? – тур.)

– Бендениз догмадан ики ил еввел. (То было за два года до моего рождения. – тур.)

– Кафир, сен ханги яштасун? (Сколько лет тебе, неверный? – тур.)

– Догма игирми еди, султанум. (Двадцать семь от роду, правитель. – тур.)

– Ниче кимеснейди? (Какого рода она была? – тур.)

– Тербиесине кёре заннымджа асилдюр. (Мыслю, что прежде полона она обучалась женскому вежеству, и род её был знатен. – тур.)

– Ханги сюляледен олдугуны билийорсун? (Ты знаешь имя её рода? – тур.)

– Хайир, пошам. Чоджуклукта бу ад бана анламсыз эди. (Нет, правитель. В моём детстве оно не сказало бы мне ни о чём. – тур.)

Паша взялся пальцами левой руки за самый крупный перстень на правой и повернул камень вниз.

– Кафир, сен ордунун тылмачымысын? (Ты был толмачом своего войска, неверный? – тур.)

– Комушуларла конушмак ичун казаклара тылмач герекмез. Онларла хейэтле гиттим. (Казакам не нужны толмачи, чтобы говорить со своими соседями. Я ходил к ним среди послов. – тур.)

– Савашчы дахи гиттим (И ходил к ним среди воинов. – тур.), – закончил он за Степана. – Башка хара гиттин? (Куда ещё ты ходил с посольствами? – тур.)

– Нидже урус шехрине, астрахан татарына, черкезе, калмук мирзаларына, литваня украйнасына. (Во многие русские города, и к астраханским татарам, и в черкесы, и к мурзам калмыцким, и в украины литовские. – тур.)

– Тевеллюдюн хара? (Как именуется городок, откуда ты родом? – тур.)

– Черкаск шехрю, султанум. (Черкасский городок, правитель. – тур.)

– Черкаск казаклары, азов зехрю, ногай улусы, Кырым хану – селлемаллаху – ве тебаасы хаккында не дирлер? (Что замышляют черкасские казаки против Азова-города, против ногайских улусов, против крымского хана и его подданных, да хранит его Аллах? – тур.)

– Мен эсир икен азовлу ве дахи ногайлуыла барышык идюк. (Когда я был полонён, у нас был мир с азовскими людьми и с ногайскими улусами. – тур.)

– Кафир, сана, сулх вармы тимедим (Я не спросил, был ли мир, неверный. – тур.), – чуть повысил голос паша. – Салдурма дюшюнюрлерми тидим? (Замышлялись ли набеги, спросил я тебя? – тур.)

– Казакларта ахди бозма касты дуймадым, султанум. (О злонамереньях нарушить договор промеж казаков не слышал, правитель. – тур.)

– Бу айба дюшмеден унванын не идю? (Войсковой чин твой, что был до позора? – тур.)

– Юзбашы. (Сотник. – тур.)

– Педерюн кимдир? (Кто отец твой? – тур.)

– Казак.

– Догма казак? Ёхуса гайры диярдан качуп гелен ми? (Родом казак? Или беглый холоп с иных земель? – тур.)

– Кенди ирадуна кёре казак. (Казак по воле своей. – тур.)

– Урус ханына ёгуса лехистан кыралына баглуйыду? (Московского царя подданный был он или короля посполитного? – тур.)

– Урус хюкюмдарына. (Государя московского. – тур.)

– Сен кендюн харадансун? (Каких земель беглый? – тур.)

– Воронежских.

– Джеддин де оралыдыр? (Дед твой был тех же земель? – тур.)

– Бели, султанум. (Тех же, правитель. – тур.)

– Джеддин ханхи миллеттен, тюрк митир? (Происхождения какого дед был твой? – тур.)

…под стоящим на краю Дикого поля городком Воронежем имелось селение Усмань Собакина. Там жили: посадский человек Исай, молодая жена его Анюта, сын их Тимофейка.

Исай водил крепкие приятельства и в Стрелецкой слободе, и в Пушкарской, и в Казачьей – с городскими служилыми по прибору казаками.

Знал казаков низовых, земли не пахавших, живших одной разбойной службой. Привечал их у себя, заслушиваясь старинами про морские поиски.

Раз пристал к стрелецкому отряду, шедшему вдогон за ногаями.

Нагнали – дрались кроваво, было жутко, крикливо, дорубил саблею не им пораненного ногая, и, глядя в ощеренный, полный кровью, с потерявшимися в той крови зубами рот, – испытал вещий озноб.

С той брани достались ему саадак и два ножа в ножнах.

Сходил по случаю до низовых городков. Свёз на торг ржаной муки и сухарей, купил двух ногайских лошадей.

Возвратившись, перепродал с выгодой.

Влекло иное.

Не от докуки жизни, а по лихому беспокойству натуры, с ведома воронежского воеводы, Исай ушёл на Дон – казаковать.

Обитался сначала на Верхнем Дону, в станице Голубой. Затем съехал на Нижний Дон и вырыл землянку в малом городке прозваньем Дурной.

Анюте пообещал возвращаться с дарами – и не солгал.

Трижды Исайка Разя являлся в Усмань Собакину с зипунами: золотишко, шелка, мониста, перстеньки. Делился с воеводой, баловал жену, остальное без жалости прогуливал.

Трижды возвращался в казачество.

На третий раз в Дурном зажился и не возвращался год.

Прозванье средь казаков имел гордое: Разин.

Весной к нему явилась жена. Одарил её серьгами – в них камни с голубиное яйцо, спровадил.

В очередном поиске Исай Разин запропал где-то у Кафы-города, обратившись в соль и песок.

Вдова его Анюта, в остатный раз съездив на Дон с воронежским купцом, забрала рухлядь Исайки: посуду, сукна, кафтаны, сапоги, конскую упряжь, медный чан, три ожерелья, лежавшие в кисете за божницей, – добро то никто не тронул.

Оставшиеся Исайкины пистоли, сабли и ножи были изукрашены столь богато, что Анюта, продав их здесь же, не только осталась в прибыли, но и закупила в обратный путь нужного ей товара – бобровых и лисьих мехов и ломаного серебра.

Вернувшись в Собакину Усмань, Анюта спустя