Из озера взметнулись молнии - Милисав Антониевич-Дримколский

— Да, мы все знаем, но… этого не должно было быть. Ни до митинга, ни после мы не должны были оставлять стройку без охраны.

— Злоба в них вселилась, — говорили рабочие, окружившие Мартина. — Разве это люди? Дьявольское племя — вот кто они!

— Несдобровать им теперь! Как только рука поднялась?

— Заплатят они за это! Негодяи!

— Что же сейчас делать? Они ведь могут и нас забросать бомбами.

— Это они с отчаяния, прошлое вернуть хотят, но оно никогда не вернется. Ума у них нет…

Участвовавший во многих сражениях на войне, Мартин в эту минуту не знал, с чего начать: то ли без промедления бежать в сторону взрывов — к плотине и подземным сооружениям гидростанции, то ли сообщить в ближайшее отделение милиции и только потом идти туда, где взорвались бомбы.

— Товарищ Мартин, пошли к плотине, — предложил Радивое, секретарь партийной организации. — Первый взрыв был там.

— А если их много? Подпустят поближе и забросают бомбами и гранатами. А мы на них с голыми руками, с одним моим револьвером?

— И с моим. Я пойду впереди. Лопатами их прибьем. Они трусы. Те, что сейчас бузят, во время войны носа не высовывали. Ковырялись в земле потихоньку, спекулировали, с бабами своими не расставались.

— Посей хлеб — уродится куколь. Да, но мы и сами виноваты…

— Потеряли бдительность, это ты хочешь сказать? А кто мог предположить, что они за бомбы возьмутся…

— Ручной бомбой или гранатой плотину не взорвешь. Она из железобетона, сдерживает напор миллионов и миллионов кубометров воды. Она крепче любой крепости…

Впереди шли Радивое и Мартин, крепко сжимая в руках оружие, а за ними целая колонна рабочих с лопатами. Казалось, что гнев этих людей, помноженный на их решимость, как отточенное острие, рассекает темень ночи.

— Не скроются никуда, схватим! Не сейчас, так после!

— Мы их тряхнем и спросим: что вы творите, безумцы? Вы же игрушка в чужих руках. Кто вас подстрекает? Кто посылает на смерть? Кто? — выкрикивал Бошевский.

Партийный секретарь был ожесточен не меньше других, да и храбрости ему не занимать, однако на полдороге он призвал всех соблюдать тишину, идти осторожно в темноте. Плотина выросла перед ними в ночи, величественная, прекрасная и гордая. Лучики карманных фонариков забегали по ее спине, а она словно посмеивалась над всеми тревогами людей, серой громадой взметнувшись ввысь. У ее подножия, перед самым водосливом, который даст волю буйной воде, можно было заметить небольшую выбоину от разорвавшейся гранаты, а буквально в десяти шагах в грязи, мокрый, с окровавленной головой и залитыми кровью руками, лежал скрюченный человек. Карманные фонарики осветили его. Привидение из грязи и крови, да еще с бородой. Было чему удивляться!

— Да ведь это Петко, старая кляча! — прошептал Бошевский и пнул его ногой. — Продавал рабочим вино и ракию, денег у него — куры не клюют, а туда же!

— Кажется, он еще дышит. Но он весь в крови! Наверное, осколок угодил.

— Туда ему и дорога, подохнет, если еще не подох! — наклонившись и мрачно разглядывая его, сказал Радивое. — Он последнее время совсем спятил, никак не мог угомониться.

— Деньги ему голову вскружили, память отшибли.

— У него их было полно, набивал карманы, как будто еще сто лет собирался жить.

— Замахнулся на плотину и заплатил за это своей жизнью Старый, а ума нет!

Все отвернулись от Петко, кто-то даже плюнул. А дождь, как нарочно, не переставал, сыпал мелкими липкими брызгами. Насквозь промокшие, грязные рабочие пошли к машинному залу. Ругались. Но там не было никаких следов повреждений, ничего подозрительного. Уверенный в своем могуществе, машинный зал спал мирным сном. Внимательно осматривая все вокруг, рабочие осторожно обошли все помещения и у входа в подсобку заметили, что разорвавшаяся граната хлестнула осколками бетонную плиту верхнего перекрытия и бетонный пол, не причинив никаких разрушений.

— Ущерба нет, но урок большой, — выходя из подземного зала, заметил Мартин. — Я предлагаю, товарищи, завтра созвать партийное собрание, а через несколько дней общее собрание строителей. Надо все обсудить, договориться обо всем. Мы допустили большую ошибку, что не предвидели это…

— Правильно, надо было раньше подумать, — согласился Радивое, — упредить этот, так сказать, неприятный инцидент.

Рабочие возвратились в бараки, когда утренняя синева еще не потеснила ночную тьму. Черные, разбухшие, переполненные дождевым грузом облака сползали с окрестных гор в котловину.

XXI

В большом бараке, освещенном керосиновыми лампами, собрались коммунисты. В ночной духоте не шумят ни дубы, ни сосны, как будто даже природа, которая вечно в движении, сейчас отдыхает. В президиуме сидят члены Уездного комитета, Наум Китаноский и бригадир Стоян. Радивое открывает собрание.

— Эти гады подняли голову! — без предисловий начинает он свое выступление. — Злые люди, как говорится, не люди. Одно время они притихли, будто смирились с временем и судьбой, но они, оказывается, только притаились и готовились, а мы, занятые своей работой, не обращали внимания на существование таких людей….

Говорит Радивое долго, продуманно и веско. Он предлагает поставить охрану у главных объектов, просить власти принять строгие меры, потребовать сурового наказания преступникам.

— Вот, товарищи, что я думаю. Ведь каждый, кто пытается уничтожить то, что мы здесь строим своими руками, есть преступник, каких свет не видывал. Таким прямая дорога — за решетку! — И Радивое положил свои огромные тяжелые кулаки на расшатанный стол. Керосиновая лампа заморгала, блики света заплясали на его рыжих волосах, на загорелом лице с конопатым, облупившимся носом.

Один за другим поднимаются рабочие, осуждают попытку врагов поднять руку на плотину, лишить людей света, отнять у них счастье лучшей жизни. Говорят возбужденно, как на митинге, размахивая кулаками, выкрикивая одно имя — Петко!

— Как можно иметь глаза и не видеть всего того, что делает новая власть для народа, ради его лучшего будущего!

— Не потерпим, товарищи, попыток нас устрашить.

— Обломать рога реакции! Нанести ей последний удар!

— Довольно тянуть волынку! В порошок их! А то завтра жди от них чего-нибудь похуже.

— Надо было их сразу прибить, как только зашевелились! — добавляет усатый рабочий с мрачным тяжелым взглядом из- под черных густых бровей.

— Никому не разрушить то, что мы строим, товарищи. Это невозможно! — зазвучал решительный голос Мартина. — Никакие бомбы и мины не смогут разрушить ни плотину, ни подземный зал, ни водосборные туннели! Но, товарищи, нам предстоит еще много работы на всех объектах, строительство надо охранять с оружием в руках. Реакционеры, враги наши, подобны волку, который