Том 1. Атланты. Золотые кони. Вильгельм Завоеватель - Жорж Бордонов

— Ты знаешь еще какие-нибудь песни?

— Я их все уже позабыла, помню только эту, ее пели у нас.

— Ты давно здесь?

— Уже десять лет. Я была совсем маленькой, когда продали все наше добро. И родителей тоже. А потом мы потеряли друг друга.

— Где твоя родня?

— Я с Верхних Земель. Жители Посейдониса не любят наших. Мы слишком бедны. Я, наверное, больше никогда не увижу снега, если только издали, в ясную погоду. И своего дома тоже…

— Зимой, когда опускалась ночь, вы все собирались перед огнем, и кто-нибудь один обязательно рассказывал истории, так ведь?

— Откуда ты знаешь?

— И ты засыпала, довольная, под звуки ветра, свистевшего возле дома и над крышей?

— Да, правда. Но кто ты, почему ты говоришь со мной так ласково?

— Просто путник.

— Нет, ты важная персона. Тебя все время видят с госпожой. Когда тебя нет, она беспокоится и посылает за тобой.

— Не следует придавать значение тому, что видишь.

— Но откуда ты знаешь мою родину?

— Когда-то, давным-давно я тоже покинул Верхние Земли…

Он часто встречал ее потом среди скал или в роще. Едва он слышал чистый голос, похожий на шум моря, бьющегося о камни, сердце его наполнялось чистой, тихой радостью. Он хотел просить за нее Дору, когда девушка с Верхних Земель исчезла. Ее обнаружили только на исходе второго дня, тело ее было распростерто в маленькой бухточке, среди водорослей, лицо облепили креветки. Как это случилось, был ли это несчастный случай или убийство? Гальдар не посмел задавать вопросов. Но с этого дня мысль, которую заронила в его душе грустная песня, только окрепла. Ош, проводивший все свои дни в лодке и нашедший тело, повторял:

— Свободны?! А-а, да, мы и впрямь свободны, пока ты ей нравишься, пока этот демон в женском обличье занят тобой! А потом она отдаст тебя императору, и ты увидишь, что станется с нами обоими!

— Но ведь есть еще и Доримас.

— Не обольщайся слишком на этот счет. Я догадываюсь, что нас ожидало, если бы Дора не воспылала к тебе этой болезненной страстью.

— И что ты предлагаешь?

— Нам надо бежать, раз уж она была столь неразумна, что дала мне эту лодку. Надо только дождаться попутного ветра и отправляться. Прямо на юг!

— Да, чтобы нас догнали на следующий же день!

— Ну, так уйдем в горы, благо они недалеко, и ты их знаешь, и, может быть, у тебя еще есть там друзья. Пора бежать, если только ты не склонен отведать какого-нибудь неудачно приготовленного блюда или отправиться кормить креветок.

— И это говоришь ты? Как же ты изменился с тех пор, как стал свободным!

— Ты тоже! Ты ведь ни слова не понял из той песни, которую пела несчастная девочка.

— Правда?

— Ты уже мертв. Дора отравила тебя своим богатством, сладострастием и кокетством!

— Прекрати!

— Этот город с Золотыми воротами, скрывающийся в холодных волнах и снова воскресающий с пением птиц, забытая слава и посрамление гордости, песок, становящийся морем, отступающий океан, — неужели все это ничего не говорит твоему сердцу, неужели ты ничего не понимаешь?

— А что я должен понять?

— Как, ты не чувствуешь страшной опасности, которая витает над нами с тех пор, как мы оказались здесь? Убийства и власть золота здесь идут рука об руку, повсюду царит ложь и бесправие, несправедливость и лицемерие, презрение к богам и их творениям; пеласги перерезаны, наши товарищи принесены в жертву, наши надсмотрщики отравлены вместе со своими начальниками, Аркос растерзан змеями, эта девочка убита только потому, что заинтересовала тебя, а что еще будет завтра? Повсюду порабощенные племена, невольников бьют хлыстами и мучают только затем, чтобы единственный народ мог погрязнуть в пьянстве и разврате! Ах, где же гнев небес! Гнев богов!

— Говори тише.

— Это все, что ты можешь мне ответить?

— Да, все. Я молчу. Я терплю. Я подчиняюсь. Это называется осторожностью.

— Когда ты стал таким ОСТОРОЖНЫМ?

Но в этот же вечер Гальдар «забылся», напевая:

Откуда ты?

Куда идешь?

Я прохожу…

Он пел слишком громко, так что Дора расслышала слова.

— Что это? — спросила она.

— Ничего, что могло бы тебя побеспокоить, так, просто воспоминания…

— О чем?

— О моей родине и… об одной рабыне, что погибла позавчера… Ее страшное, изъеденное креветками лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Но такова, видно, была ее судьба.

И он продолжил спокойно:

Ибо ночь возвращается к ночи,

И так — день за днем…

Дора прервала его пение долгим поцелуем.

2

— Ну почему ты такой далекий? — упрекала его Дора. — Когда ты любишь, такое впечатление, что ты выполняешь какой-то обряд. И потом, это молчание! Эта отчужденность! Ты — как корабль, который покидает пристань. Тебе не терпится остаться одному. Почему?

— Это моя единственная отрада. Ош говорит: родиться в скорбный день, уйти в день скорби, нет в человеке ничего, кроме скорби.

— Он с севера. Мне кажется, климат влияет на характер.

— Может быть. Там, среди льдов, он мечтал о пальмах. Здесь он вспоминает о своих льдах.

— А ты?

— У меня нет ни прошлого, ни будущего.

— Ты говоришь это из страха?

— Чего мне бояться?

— Потерять жизнь.

— Пожалуй, но только разве что в тот миг, когда я счастлив.

— Как сейчас? Ответь!.. Ведь правда, мы счастливы вместе?

— Да, наверное.

— Но ты в этом не уверен?.. О, Гальдар, чего же тебе еще нужно?

— Я не знаю.

— Ты сомневаешься в моей любви?

— Она едва только родилась.

— Уже две недели!

— Верно.

— Подумать только, две недели — и я еще не пресытилась тобой, нами! Это словно чудесное путешествие, правда?

— Славный принц встанет на ноги, и мы вернемся в Посейдонис, царство реальности.

— Но ты ведь и там будешь со мной?

— Если на время войны император передаст тебе власть, у тебя появятся заботы, обязанности…

— Мои ночи все равно будут принадлежать тебе… Знаешь, иногда я себя спрашиваю, как я могла так полюбить тебя… Я словно больна тобою, я боюсь всего, я плачу…

— Ты плачешь о себе, ибо понимаешь, что эта любовь обречена.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что однажды после старательных торгов ты станешь женой какого-нибудь короля: Дора стоит целого королевства. Вот это плечо — столицы. Эти волосы — реки. Эти груди — цепи гор с водопадами и пластами драгоценных камней. Ноги — мощеные дороги, окаймленные