РННА. Враг в советской форме - Дмитрий Жуков

Во время антипартизанской операции. Слева сидит С. Иванов

В середине мая 1942 г. Иванов и его заместитель Сахаров получили задание прощупать на предмет сотрудничества с немцами бывшего командующего 19-й армии Западного фронта генерал-лейтенанта М. Ф. Лукина. Руководители РННА действовали по поручению отдела «Иностранные армии Востока»[258].

К слову, немецкая разведка уже пыталась втянуть Лукина в предприятие по созданию антисталинского коллаборационистского правительства. Известен протокол допроса генерала, проведенного 14 декабря 1941 г. сотрудниками отдела I с группы армий «Центр», которые интересовались политическими взглядами советского военачальника. Лукин отказался от предложения сформировать «русское альтернативное правительство», почему-то назвав это мероприятие «ошибочным». Русский народ, заявил он, не примет такого правительства, и будет видеть в нем «инструмент иноземного господства»[259].

Отвергнув сотрудничество с абвером, Лукин все же оказал определенную услугу военной разведке. По мнению историка К. М. Александрова, он сообщил сведения, представлявшие военную тайну — о формировании на Востоке СССР с сентября 1941 г. 150 стрелковых дивизий[260]. Эта информация, несомненно, представляла интерес, почему генерала и перевели в особый лагерь, подконтрольный отделу «Иностранные армии Востока» (офлаг III-А в Луккенвальде, III военный округ, Берлин)[261].

Несмотря на бескомпромиссную позицию Лукина, сотрудники абвера не считали игру с ним завершенной. Война была в самом разгаре, на чьей стороне окажется победа, еще не было ясно, к тому же в первой половине 1942 г. Красная армия потерпела ряд серьезных поражений. Поэтому командиров РННА и привлекли к еще одной попытке завербовать Лукина.

Руководители РННА, вспоминает Кромиади, предложили генералу возглавить соединение «Граукопф», развернуть на его базе армию и включиться в освободительную борьбу. Появление на германо-советском фронте русских частей под командованием Лукина могло бы вызвать массовый переход красноармейцев на немецкую сторону[262].

Однако генерал наотрез отказался от подобной затеи, что вызвало у Иванова и его товарищей большое разочарование. Впрочем, Кромиади постарался представить эту неудачу как «отрезвление», а Лукина назвал «не подходящим для освободительной борьбы человеком», преданным коммунистической партии и сталинскому режиму[263].

Неблагополучный исход беседы с Лукиным отчасти предопределил для РННА и участие в диверсионной фазе операции «Ганновер» (Hannover), имевшей целью пленение командира 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова и его штаба. Именно Иванову немцы доверили командовать диверсантами, выделенными для захвата неуловимого генерала. Если бы Белова взяли в плен, как пишет Кромиади, то ему тоже предложили бы возглавить «освободительную борьбу», но этого не случилось. Еще один проект германской разведки провалился[264].

Командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенант П. Белов

В начале июня 1942 г. последовал уход Иванова с должности «особого руководителя». Причина оказалась простой — во время операции «Ганновер» Сергей Николаевич заразился брюшным тифом, и его пришлось эвакуировать в Берлин. Некоторое время соединением командовал заместитель Иванова, Сахаров. В дневнике генерала Шенкендорфа есть запись, датированная 3 июля 1942 г.: «… В оперативном отделе совещание с командирами русского опытного соединения „Граукопф“ Сахаровым и Бочаровым»[265].

Здесь следует напомнить читателю, что в момент смены командира соединения произошла и замена немецкого куратора — вместо подполковника Геттинг-Зеебурга работать с русскими коллаборационистами поручили подполковнику Хотцелю. Кромиади, как мы помним, дал Хотцелю негативную характеристику. По сравнению с Зеебургом, который был противником проводившейся «восточной политики» и которого уважали многие военнослужащие РННА (и даже дали ему прозвище «дедушка»), новый куратор оказался человеком скользким, неприятным и вызывавшим отторжение[266].

Хотцель решил использовать подразделения «Граукопф» в борьбе с партизанами, что, собственно, не было его прихотью, а было инициировано вышестоящими инстанциями. Тем более началось включение русских формирований в состав охранных войск тыла группы армий «Центр». Собственно говоря, участие диверсионной группы РННА в операции «Ганновер» уже можно отнести к антипартизанским действиям.

Назначение Сахарова на должность «особого руководителя», на наш взгляд, не было случайным. Можно допустить, что некоторым опытом борьбы с подпольщиками и партизанами он обладал. По крайней мере, в мемуарах генерал-майора А. Н. Сабурова (на которые мы уже ссылались выше) рассказывается об успешной работе Сахарова против партизанской агентуры, действовавшей в южных районах Орловской (сегодня — Брянской) области[267]. Сабуров вспоминает февраль 1942 г. и деятельность разведчицы Марии Гутаревой: «Я невольно вспомнил нашу отважную разведчицу Марию Гутареву, много сделавшую для соединения в Брянских лесах. Гутарева сумела добиться у немецкого полковника Сахарова, которого специально прислали для борьбы с партизанами. Это был опытный, жестокий и очень коварный враг. Мы не раз предупреждали Мусю об опасности. Но девушка пренебрегла осторожностью. Страшные муки вынесла партизанская разведчица в гестаповских застенках. Женщина, которая сидела с ней в одной камере и была свидетельницей нечеловеческих пыток, сошла с ума. Нашу Мусю казнили»[268].