Допетровская Русь. Исторические портреты - Ольга Федорова

С самого начала, когда Русь находилась под властью Золотой Орды, можно было говорить о двух линиях в отношениях Русского государства с монголами. С одной стороны, в летописях татар называли «безбожными агарянами» и «окаянными кровопийцами», данническая зависимость от них была для народа тяжким бременем. С другой стороны, церковь и князья вынужденно подчинялись империи Чингисидов, и сотрудничество их с ханом носило прагматический характер.

Рязанские и владимирские князья пытались ещё в 1237 г. откупиться от татар дарами. Но татарам был нужен постоянный и регламентированный доход — дань, которую вынуждена была выплачивать Русь Золотой Орде. Одновременно уже с начала 40-х гг. XIII в. отношения между русскими князьями и монгольскими ханами строились на основе «даров» — подарков. Русский князь, приезжая в Орду, что-то дарил хану. И татары тоже одаривали князей. Так было в 1247 г., когда Батый, «почтив» Александра Невского, «многои дары дасть ему». Но надо иметь в виду, что это было проявлением особого отношения к русскому полководцу, одержавшему блестящую победу над агрессорами — непобедимыми тогда шведами и Ливонским орденом. За это и уважал его Батый.

Разных мнений придерживаются историки по поводу ярлыка на великое княжение. Так, известный русский учёный В. О. Ключевский, как и многие другие исследователи, считал, что в Орде великокняжеский Владимирский стол был «предметом торга и переторжки; покупной ханский ярлык покрывал всяческую неправду». А вот мнение Л. Н. Гумилёва: «Ярлык — это пакт о дружбе и ненападении. Реальной зависимости он не предполагал. Батый посылал ярлыки к правителям Рима, Сирии и других стран, от него не зависимых». Но это трудно сейчас доказать, так как княжеские ярлыки сохранились в малом количестве, в отличие от «митрополичьих». Даже если и получали правители Рима, Сирии ярлыки от Батыя, это не имело никакого значения для них: ведь они действительно не зависели от хана, в отличие от русских князей. Но всё равно эта проблема ещё требует дальнейшего исследования.

Марксова характеристика монгольского ига: «Это иго не только давило, оно оскорбляло и иссушало саму душу народа», — стала хрестоматийной в советской литературе, тем более что она во многом совпадала с информацией, которую можно было почерпнуть из некоторых древнерусских источников, из дореволюционной и советской литературы, При этом, например, в учебной литературе почти не упоминались конкретные факты «военно-дипломатического, политического союза» русских и татар, и это во многом искажало объективную действительность ушедшей эпохи. В течение двухсотсорокалетнего периода зависимости от монголо-татар изменялись её степень и характер. Сотрудничество началось ещё при Александре Невском. Так называемая «челночная дипломатия» (поездки князя в Орду) осуществлялась при Иване Калите, при его сыне Семёне и других князьях, хотя эти поездки и сопровождались порою трагическими ситуациями. Так, сын московского князя Дмитрия Ивановича (Донского) был заложником у хана. Но, с другой стороны, Касимовское царство будет не раз выручать Русь.

Советским историкам трудно было согласиться с мнением Л. Н. Гумилёва, работы которого стали популярны в 80-х г. XX в., по поводу монгольских завоеваний XIII в. Он, в противовес устоявшимся, традиционным представлениям о монголо-татарском нашествии, утверждал: «...Не подходит к монголам надетая на них маска патологических агрессоров и разрушителей культуры... Наивная монголофобия была лозунгом либерально-буржуазной (модной) историографии»^{86}. Однако если мы обратимся к летописным источникам, народным преданиям, фольклору, то увидим глазами людей того времени эти события как катастрофу космического масштаба. Методы сбора дани отражены, например, в русской народной песне об одном из баскаков хана Щелкана:

У кого денег нет,

У того дитя возьмёт,

У кого дитяти нет,

У того жену возьмёт,

У кого жены нет.