Король - Бен Кейн

– Оставляем вас наедине с ним, сир, – сказал я.

– Не уходите.

Это была скорее просьба, чем приказ. Я понял: король боится того, что услышит от герцога. Мы снова сели.

Леопольд вошел без стука. Плащ его был слегка припорошен снегом, щеки раскраснелись от морозного ветра. Герцог выглядел довольным, и сердце у меня екнуло.

– Король Ричард.

Герцог поклонился в знак насмешки, что редко позволял себе.

– Герцог Леопольд. – Король не поднялся с места. – Позднее время для посещения.

– Ты еще не лег, и, насколько могу судить, вы тут развлекаетесь.

– Верно. Это мои товарищи, братья по оружию.

Король подразумевал: «В отличие от тебя».

– Прости за вторжение. Уже ухожу.

Леопольд резко развернулся.

На щеке Ричарда дернулся желвак. Герцог перехитрил его, и обращаться к нему сейчас означало признать поражение.

Спасая гордость государя, я сказал:

– Не уходите, сэр. Нам хотелось бы узнать о вашей встрече с императором.

Леопольд воззрился на меня. Не знаю, помнил ли он, кто я такой, хотя мы встречались во время осады Акры. Сам герцог никак этого не показывал, и меня это устраивало. Я не желал бередить давно затаенную им обиду.

– Пожалуйста, сэр, – продолжил я, хотя на самом деле мне хотелось не просить его об одолжении, а вогнать ему зубы в глотку ударом кулака.

Губы его скривились – он не мог сдержать радости.

– Ты хотел бы услышать? – обратился Леопольд к Ричарду.

Король буркнул в знак согласия. В другой раз его плохо скрытое презрение могло бы оттолкнуть герцога – но не в этот день. Он набрал воздуха в грудь и начал. Судя по его словам, встреча прошла на удивление удачно: они с Генрихом пришли к полному согласию, такому полному, что…

– Цена? – прервал его король.

– Что? – переспросил сбитый с толку Леопольд.

– Сколько ты хочешь? – рыкнул Ричард.

Скрыв свой гнев, Леопольд осклабился:

– Сто тысяч марок. Половину – императору, половину – мне.

Сумма была огромной, невообразимой – больше, чем годовой доход со всего королевства Ричарда. Мне не удалось сдержать удивленного возгласа.

Король не позволил себе ничего подобного, сидя с каменным лицом.

– Это все? – равнодушно спросил он.

Леопольд хохотнул. Звук получился какой-то жутковатый.

– Нет. Не все.

Ричард ждал, молчаливый и неумолимый. Он не задавал вопросов, хотя, как я знал, сгорал от желания узнать остальное.

Леопольд, естественно, не сдержался и выложил все. Ко дню святого Михаила следовало выплатить пятьдесят тысяч – приданое для Алиеноры Бретонской, племянницы Ричарда, которую выдавали за сына герцога.

– Какого именно сына? – уточнил Ричард.

– Я пока не решил, – ответил Леопольд, пожав плечами.

Это был знак вопиющего неуважения. Я не мог сдерживаться, в отличие от короля – он только кивнул.

Сияя, словно меняла, подсчитывающий жирный барыш, Леопольд продолжил. Оставшиеся пятьдесят тысяч марок Ричард должен был внести до Великого поста следующего года, лета Господа нашего 1194-го. Он обязывался также предоставить Генриху сто рыцарей и сто пятьдесят полностью оснащенных боевых галер для вторжения на Сицилию. На этом унижение не закончилось: королю предстояло лично сопровождать Генриха на Сицилию, во главе еще одной сотни рыцарей, снаряженной за его счет. Далее, он освобождал Исаака Комнина и его дочь, Деву Кипра.

Это последнее условие Леопольд изложил с особым удовольствием, точно стоявшие за ним человечные побуждения оправдывали его алчность.

В знак согласия со всем этим Ричард предоставлял двадцать заложников из числа самых высокопоставленных особ.

– Когда их отпустят?

Король говорил безразлично, как если бы обсуждал погоду.

– После того, как ты выхлопочешь для меня отпущение у папы Целестина.

На шее Ричарда дрожала жилка, обозначая высшую степень гнева, но лицо оставалось непроницаемым. Я тоже был взбешен, как и Гийом. Но это была не наша битва. Если бы мы все вместе накинулись на герцога, это не принесло бы пользы королю, хотя нам жутко хотелось этого.

Леопольд ждал, явно удивленный и расстроенный тем, что король не дает ответа. Молчание затянулось. Глухо стукнуло выпавшее из очага полено. Никто не обратил на него внимания. Леопольд сдался и заговорил первым:

– Ну? Тебе нечего сказать?

– Убирайся, – сказал Ричард.

Герцог выпятил грудь, словно бойцовый петух.

– Да как ты смеешь?

– Убирайся, или, клянусь всем святым, я спущу тебя с лестницы!

Ричард поднялся со стула. В тот миг казалось, что он вдвое выше австрийца.

Леопольд стал серым, как пепел, и попятился. Губы его тряслись, он будто хотел что-то сказать, но передумал. Он ушел; дверь захлопнулась, ключ повернулся в замке. Заговорил караульный. Герцог рявкнул что-то в ответ. Из коридора донеслись шаги.

Снова наступила тишина.

– Ну вот, – проговорил Ричард. – Все неизменно сводится к серебру. К большому количеству серебра. Это будет тяжким испытанием для Англии, Нормандии и Аквитании.

Мы с Гийомом пытались что-нибудь сказать, как-нибудь утешить его, но все наши слова казались бесполезными, пустыми. Ричард выслушал нас, поблагодарил, потом сказал, что ему пора спать.

Ожидая, когда стражники выведут нас, я оглянулся на государя. Тот сидел, сгорбившись, на стуле и смотрел в огонь. Весь его вид говорил о поражении.

Я ничем не мог помочь ему. Сердце мое разрывалось на части.

Глава 9

Хотя Леопольд хвастал, что достиг соглашения с Генрихом, многие мелочи еще предстояло согласовать. Еще надо было собрать заложников, которых Ричард передавал герцогу в обеспечение исполнения своих обязательств. Все это требовало немалого времени. От свободы нас отделяло еще много месяцев, но король воспрял духом, как бывало всегда. Он был не из тех, кто предается унынию, и это помогало нам с Гийомом выбраться из бездны отчаяния.

Февраль сменился мартом, приближалась Пасха. Я несколько раз ездил с Хадмаром на соколиную охоту, Ричарду это запретили. Поначалу я чувствовал себя виноватым, но король радовался за меня. Итак, я охотился с его благословения. Иногда к нам присоединялся Гийом. Эти вылазки действовали на мою истерзанную душу словно бальзам: свежий воздух, лучи солнца на моем лице, восторженное возбуждение при виде падающей на добычу птицы. В большинстве случаев мне удавалось перемолвиться парой слов с Рисом: предупрежденный Катариной о нашем выезде, он старался подойти ко мне, пока мы поили коней, под видом нищего или бродячего торговца.

Рис постоянно подбивал меня на побег. Я считал это возможным: довольствуясь моим обещанием не бежать, Хадмар не приставлял ко мне стражников для строгого надзора. Тем не менее я всегда отказывался. Я не мог бросить короля, а он, запертый в своей комнате днем и ночью, ни в коем случае не