Храм фараона - Зигфрид Обермайер

— Богоподобный, ты возвысил меня, недостойного, до блеска верховного жреца, и я был бы плохим слугой Амону и Благому Богу, если бы не сообщил тебе о некоторых вещах, которые ты по своей благой и святой воле должен будешь принять к размышлению. Ты сам называешь себя в своих приказах и распоряжениях сыном Амона-Ра, но здесь, в Фивах, во время правления Озириса-Сети создалось впечатление, что Амона вытеснили в пользу Пта и Озириса, лишив его власти. Я осмеливаюсь сейчас посоветовать тебе, Богоподобный загладить это впечатление. Никто не требует и не ожидает, чтобы ты снова перенес Дом Почета в Фивы. Здесь будут счастливы и довольны, если ты время от времени станешь принимать участие в празднествах Опет или приносить жертвы у гробниц твоих высокочтимых предков. Ты пожелал выбрать вторую супругу из Фив, и это осчастливило всех нас. Мы желаем и надеемся, что новый Гор завершит то, что начал его великий отец Озирис-Сети, — к примеру, порадует Амона-Ра завершением строительства большого зала с колоннами. Да будешь ты праздновать тысячи тысяч праздников Зед.

— Я подумаю об этом, почтенный, — ответил Рамзес и в эту минуту решил превзойти своего отца и других своих предшественников на троне Обеих Стран. Его деяния превзойдут все, что они сделали для Амона, но… не сразу, а когда он сочтет нужным.

— Приготовлено ли все для праздника Опет?

— Да, Богоподобный, все Фивы в лихорадке перед праздником. Благодаря твоему присутствию это станет крупнейшим событием.

Рамзес отпустил верховного жреца и тотчас вспомнил о Бент-Амон.

Нефертари сама напомнила ему о его обязанностях:

— Ты взял ее в жены перед всем светом, и ты должен ее посетить. Мой высокий супруг не ощутит страха перед этой служительницей храма.

Рамзес засмеялся, но смех его прозвучал фальшиво.

— Страх? Я? Женщину, которую я побоюсь, Пта должен еще создать. Бент-Амон мне безразлична, она не затронула ни моего сердца, ни моих глаз. Я познаю ее как супруг, а затем отправлю в гарем и забуду о ней.

— Нет, этого ты не сделаешь! Амон не терпит шуток. Преодолей себя и дай ей то, что полагается супруге.

Ну, раз уж Нефертари этого желает… Однако Рамзес и сам хотел поближе узнать Бент-Амон. Эта нарочито целомудренная девушка, которую ему навязали и которая стала теперь его супругой по воле Амона, возбудила в нем непомерное любопытство.

И вот однажды вечером Рамзес пошел к Бент-Амон в ее покои. Ра уже отправился в свое ночное путешествие, и покои новобрачной слабо освещали две маленькие масляные лампы.

Рамзес любил девственниц, их стыд, и его мужское сердце радовало, когда он нежно прекращал их сопротивление.

Увидев в тусклом свете стройную, точеную Бент-Амон, стоявшую у ложа, он почувствовал сильное влечение. Однако Рамзес не рассчитывал на то, что бывшая певица Амона захочет превратить этот любовный час в священную игру.

Едва он вошел, она упала к его ногам. Фараон тотчас поднял ее и сказал:

— Оставь это! Ты моя жена, а не рабыня!

— Я приветствую только Благого Бога страны Кеми, сына Амона, великого властью, любимца Маат, Могучего Быка…

— Да, моя дорогая, давай на этом остановимся. Сегодня я твой Могучий Бык. Подойди, сними свою одежду…

Гордое строгое лицо Бент-Амон стало серьезным и торжественным, как во время культового действа. Она распустила завязки и пояс, позволив платью соскользнуть вниз, и стояла обнаженной перед супругом, чью руку она схватила.

— Веди меня к брачному ложу, о сын Солнца, которое оживляет сердца. Богоподобный должен обращаться со мной, как ему будет угодно, лишь бы я радовала его.

Рамзес услышал эти торжественные слова и из Могучего Быка получился Осел. Он не привык к подобному в своем гареме, там все было весело и просто. Нефертари тоже не превращала их часы любви в священнодействие.

Его фаллос уже висел, как увядший стебель лотоса, а Бент-Амон все еще стояла перед ложем, высокая, стройная, гордая. Божество, но, как казалось Рамзесу, совсем не существо из плоти и крови. «М-да… Красива, как изваяние Изиды, только кто захотел бы спать со статуей?»

Действительно, он чувствовал, что ее рука прохладна, как мрамор. В этот момент родилось новое имя Бент-Амон.

— Я буду тебя звать Изис-Неферт — Прекрасной Изидой. Ты торжественна, горда и непреступна, как богиня. Сегодня мы отпраздновали мистическую свадьбу, как боги: поглядели друг на друга и протянули друг другу руки. Все остальное наверстаем потом.

На прекрасном, суровом и неподвижном лице Изис-Неферт показалось нечто похожее на растерянность. Она, которая еще никогда не покорялась ни одному мужчине и, как будто по указанию свыше, хранила свое тело для встречи с сыном Амона-Ра, она, приготовившая ему в отличие от крестьянской дочери Нефертари культовую брачную ночь, отвергнута, отброшена! К ней проявили пренебрежение.

Чья в том вина? Изис-Неферт это было ясно. Вина не ее и не Рамзеса, во всем виновата Нефертари, которая околдовала его своими крестьянскими штучками, чтобы оставаться единственной супругой царя. Она хотела иметь Рамзеса только для одной себя и отняла у него, уже имевшего десятки детей, его мужскую силу. И великим храмом Амона Изис-Неферт поклялась отомстить этой женщине.

Город подготовился к ежегодному празднику Опет, которому особенный блеск должна была придать юная царская чета.

Рамзес сделал все, чтобы превратить этой древний длящийся целых одиннадцать дней праздник в незабываемое событие для жителей города. Он велел доставить из близлежащих владений все имевшиеся запасы зерна, скота, фруктов, овощей, вина и других припасов. Эти одиннадцать дней народ Фив был гостем царя и не должен был испытывать недостатка ни в чем. Некоторые управители поместий едва не впали в отчаяние, когда уполномоченные царя забирали с их складов последний горшок меда и последний кувшин вина. На целый день город превратился в громадную кухню. Здесь варили, пекли, тушили, жарили; рев забиваемого скота доносился до гробниц по ту сторону Нила и, верно, выманил ка некоторых умерших предшественников Рамзеса из их Жилищ Вечности.

Запахи жареного мяса, свежеиспеченного хлеба, тяжелый аромат вина и пива пронизывали город, проникали в отдаленные сады, заглушая аромат цветения, в храмы и дворцовый квартал.

На празднике Опет ежегодно праздновали соединение Амона с его супругой Мут. Он начался с торжественной жертвы царя перед священной семьей Амона, Мут и Хона в Большом храме.

Час спустя после восхода солнца Рамзес и Нефертари покинули дворец, их торжественно принимали четыре жреца Амона и верховные жрецы других богов. Царская пара заняла места на переносном двойном троне, и торжественная процессия медленно двинулась к Большому храму.

В этих сакральных церемониях народ не принимал участия. Все происходило в закрытом пространстве между дворцом и храмом.

В третий раз беременная Нефертари была почти подавлена тяжестью сверкающего золотом урея, в то время как красно-белая двойная корона еще больше оттеняла сильную и крупную фигуру царя. Среди членов царской семьи с гордо поднятой головой шагала также Изис-Неферт, она выглядела неприступной жрицей. Четырехлетний наследный принц Амани и его сестра Мерит, которая была старше его на два года, сидели в маленьких носилках и еще полусонные смотрели на торжество перед собой.