Тринадцатый год. Часть первая - Вадим Барташ

забавами, как они щебетали и промеж себя иногда спорили. Ну, просто идиллия какая-та. И вот как должно было выглядеть настоящее счастье! Именно таким его и представляла Надя все эти годы. И обязательно в её представлении о семейном счастье присутствовал только он, этот невозможный Соколовский!

***

За все эти годы после их первой встречи ей часто встречались и другие молодые люди, вполне привлекательные, правильно воспитанные и которые нередко испытывали к ней симпатию, и этого они не скрывали, ведь Надя была далеко не дурна собой, все окружающие её считали милой и даже внешне броской. У неё были красивые волнистые волосы, тёмные большие глаза и приятный голос. Но всё же все, кто ей встречался после гибели мужа, всё это было не то, совсем не то. Не её. Её это никак не трогало, потому что она этих молодых людей невольно сравнивала с Соколовским и уже через какое-то время начинала осознавать, что они не способны вытеснить его из её сердца, и то чувство, которое она испытывала к нему, никуда не исчезает.

Как ноющая заноза в сердце, её чувство не давало ей покоя, оно было подобно кровоточащей ране. И особенно эта рана стала досаждать после гибели Костика. Надя даже пару раз порывалась всё бросить и сломя голову помчаться в Семипалатинск, чтобы там встретиться с Соколовским, но в последний момент её всегда что-то останавливало, наверное, она боялась равнодушия с его стороны и холодности, и вот когда он сам дал о себе знать и телеграфировал ей, что появится в Омске, то Надя тут же решила, что это всё-таки судьба и что она теперь предпримет всё возможное и невозможное, но не упустит своего шанса.

***

Уже светало, когда Надя проснулась. Николай ещё спал. Надя сильнее прижалась к нему и положила голову на его грудь. Как же ей было хорошо, вот так бы никогда не разжимать объятий и быть всегда одним целым со своей половинкой.

Через какое-то время Надя почувствовала, что Николай проснулся, но не открывает глаза. Тогда она прикоснулась губами к его закрытым глазам, к одному веку, к другому, у него затрепетали ресницы, он вздрогнул.

– Николя, не притворяйся! Я же знаю, что ты не спишь!

Надя после этого вновь разожгла в любимом огонь страсти, и они больше часа дарили наслаждение друг другу.

Когда они всё-таки выдохлись, Николай откинулся на спину, а Надя, тоже немного передохнув, поднялась.

– Пойду, приготовлю завтрак. Можешь полежать, я его принесу сюда! Глазунью хочешь?

– Можно.

– А пить, что принести? Какой-нибудь сок?

– Лучше минералку.

– Подожди немного, я по-быстрому!

Когда Надя пришла с подносом, Николай ещё лежал. Надя поставила поднос перед ним, поцеловала Николая и прошептала:

– Я пойду приму душ и продолжу собираться. Уже десятый час, а я не всё приготовила. Позавтракаешь и тоже, если хочешь, прими душ. Нам через два часа заказывать извозчика и ехать уже на вокзал!

Надя написала записку Варе, и оставила её на столе на кухне. В этой записке она указала всё, что Варе надо будет делать в отсутствие хозяйки. Затем Надя всё перепроверила, и кое-что перегладила. В половину первого она позвала Николая обедать и минут через сорок они уже вышли с походными саквояжами и направились к лифту.

На площадке их встретила всё та же любопытная Стефания Михайловна, супруга городского полицмейстера.

– Ой, Надюша, вы уже уезжаете? – всплеснула она руками.

– Да, Стефания Михайловна! Меня в городе не будет с месяца полтора. Я еду навестить родителей.

– А вернётесь со своим кузеном?

– Как получится…

Когда двери лифта закрылись, Надя не сдержалась и усмехнулась:

– Конечно, Стефания, что-то заподозрила, но и Бог с ней! Мне с ней детей не крестить! Пусть думает, что хочет!

Внизу их уже ждал извозчик, заказанный вышколенным консьержем.

***

Расстояние от Любинского проспекта, где жила Надя Гриднёва, и до железнодорожного вокзала было не маленькое. Вокзал находился на окраине тогдашнего Омска. Пришлось проехать по нескольким улицам, в том числе по Артиллерийской и Аптечной, и только затем выехать на Московскую, на которой и находился сам вокзал. Его здание возвели в 1896 году. Хотя оно было и одноэтажным, но достаточно просторным и даже очень неплохо смотрелось.

На привокзальной площади сновал народ. Тут же ожидали клиентов носильщики и извозчики, бегали мелкие лотошники. Соколовский посадил Надю на лавочку и пошёл купить папиросы и свежие газеты, а заодно и найти своих попутчиков.

Они подъехали минут через двадцать. Первым увидел Соколовского Чудинов-старший, и он радостно закричал:

– Николай Георгиевич, а вы, оказывается, прибыли раньше нас?!

– Ну и как вам отдыхалось в Омске? – многозначительно спросил подошедший Суриков и пожал в приветствии руку поручика. – Вдовушка, ну то есть твой старый товарищ, Николай, тебя в эти дни не замучила… своим вниманием? Очень интересная женщина… А что-то я её не вижу… Она что, не приехала тебя провожать? Вы успели поссориться?

Соколовский развёл руками:

– Нет, нет! Отчего же, она здесь.

– А где она?

– Она в зале ожидания.

– Надо пойти хоть поздороваться!

– Да успеешь, Алексей, – осадил будущего зятя Чудинов, – ты вначале проследи за выгрузкой нашего багажа. А я пока что с Николаем Георгиевичем схожу до Надежды Адриановны…

Сурикову ничего не оставалось делать, как послушно начать выполнять указание будущего тестя, и они с Исааком Лейбой пошли к багажу, который под присмотром Никича и Марка Неустроева сейчас выгружали на тележки носильщики, а Чудинов и Соколовский прошли к зданию вокзала.

При виде Гриднёвой Чудинов-старший расплылся в улыбке и, подойдя к ней, взял руку Нади и как можно галантнее её поцеловал.

– Очень рад был нашему знакомству, Надежда Адриановна! Очень жаль, что мы с вами почти и не пообщались, но, надеюсь, ещё приведётся. Дай то Бог, дай то Бог!

Гриднёва немного растеряно посмотрела на Соколовского.

– Николя, а ты разве своим друзьям ничего ещё не сказал?

– Не успел.

– Пётр Ефимович, – заулыбалась в ответ Гриднёва, – а мы с вами ещё пообщаемся. У нас вся дорога впереди! Несколько дней будем вместе!

Чудинов опешил от таких слов, и, видя его растерянность, Надя пояснила:

– Я ведь тоже с вами еду! До самой Самары. Я собиралась навестить родителей, вот и решила составить компанию Николя и вам. Вы, надеюсь, не станете возражать?

– Да нет, конечно же… – ещё до конца не отойдя от шока, растерянно пробормотал Пётр Ефимович.

***

Чудинов-старший и Суриков заняли двухместное купе. В соседнем, точно таком же, разместились Надя и поручик, а Никич и Марк Неустроев осваивались в