Погоня за генералом - Александр Александрович Тамоников

Глеб пошел замыкающим. Он шел и думал: «Вот девять человек пробираются ночью по топкому и опасному своими трясинами урочищу, и ни один из них не знает, что ждет его впереди и вернется ли он обратно. Все ли вернутся или только какая-то малая их часть останется в живых? Да, вопрос… Но задание, важное для нашего командования, должно быть выполнено любой ценой. Тут без рассуждений. Даже если живым останется кто-то один из нашего отряда, он будет обязан доставить генерала Золенберга в штаб армии. Кровь из носу, как говорит гвардии полковник Соколовский, но обязан…»

Глава одиннадцатая

Казалось, что болоту не будет конца. Оно все тянулось и тянулось, словно у него и вовсе не было другого края и потому невозможно было добраться до нужного места, сколько ни иди. Словно времени не существовало вовсе на всем этом пространстве, покрытом водой, травой и изредка — кустарником и одинокими тонкими и кривыми деревцами, больше похожими при свете факелов на сказочных одноногих кикимор, чем на растения.

Никто не знал, сколько прошло времени, но на твердую почву вышли только тогда, когда небо начало сереть, предвещая скорый рассвет, и тут же повалились с ног. Все устали. Тяжелый переход через болотную падь и бессонные сутки, которые они провели перед выходом на задание, давали о себе знать.

— Час отдыхаем, — скомандовал Шубин.

Как опытный командир, он понимал, что поторопи сейчас бойцов идти вперед без остановок и отдыха — толку от них потом будет совсем немного. На выходе из леса они могли наткнуться и на немецкий патруль, и на минное поле, которым фашисты обычно прикрывают подходы к своим позициям. Уставший солдат, даже если он натренированный и опытный разведчик, теряет бдительность и не так внимателен к деталям, как тот, которому был дан хотя бы кратковременный отдых.

Глеб бросил свой факел в болотную воду. Тот зашипел и погас. Следом в воду были брошены и остальные факелы. К нему подошел Зеленчук, сел рядом и сказал:

— Скоро рассветет. Во всяком случае, когда выйдем из леса, уже точно будет светло. Будем действовать, как договаривались первоначально?

Глеб, надевая снятые при переходе через болото сапоги, ответил:

— Давай сначала выйдем из леса, а там посмотрим. Мы ведь с тобой изучали карту. В том месте, где мы должны выйти из леса, находится открытое пространство — поле или луг. Но что там именно нас ждет — хутор, минное поле или что-то еще, — мы с тобой пока не знаем. Что делать дальше, решим, как только все выясним на месте.

— Но переодеваться-то в любом случае надо будет, — заметил Зеленчук. — Может, прямо сейчас и переодеться? Поле не поле, а светиться на открытом пространстве даже в гражданской одежде, которой нас снабдили партизаны, все равно не резон.

— А кто говорит, что резон? — посмотрел на него Шубин. — Говорю же, выйдем, оценим обстановку и решим, что и как. У нас в наличии только три комплекта немецкой формы. Да и то не совсем немецкой, а той, что была на Скороходове и на его подчиненных — галичанах. Нам нужно будет раздобыть другую форму. Уж если красоваться перед фрицами, то нужно сделать так, чтобы не вызвать у них лишних вопросов. А по ходу, глядишь, кое-что узнаем и о составе дивизии СС, и о ее точном расположении, и где у них штаб, куда так стремился этот генерал Золенберг. Всему свое время, — философски заключил Шубин и, потянувшись, улегся на траве и с удовольствием прикрыл глаза.

«Только не спать», — дал он сам себе команду и, снова открыв глаза, стал смотреть в туманно-серое небо.

Зеленчук остался сидеть. Он подтянул колени к подбородку, обнял их руками и стал смотреть перед собой немигающим взглядом, как это обычно делают девчонки и мальчишки, задумавшиеся о своем будущем. Шубин посмотрел на него и подумал, что он, Зеленчук, по сути, совсем еще мальчишка. Стоит только взглянуть на его молодое, лишенное грубой мужской щетины лицо, на чистые и наивные, пока еще не замутненные житейской мудростью и горестями глаза, на непослушный светлый вихор, и сразу понимаешь, что у этого мальчика еще вся жизнь должна быть впереди. И будет. Если только война не распорядится по-иному. Не поставит жирную точку в его будущем. Не перечеркнет жизнь крестом…

Отдых на войне никогда не бывает долгим. Простому солдату, а тем более разведчику нет времени отдыхать. Война — это всегда работа. Это изнуряющий душу и тело труд, результаты которого будут зависеть от того, кто будет выносливее и упорнее трудиться — ты или твой враг. Дашь себе слабину — устанешь, расслабишься, потеряешь бдительность, упустишь время, позволишь противнику опередить тебя на один шаг… И все! Считай, что проиграл бой, сражение, а то и всю войну. Чтобы выиграть, всегда нужно действовать на опережение, всегда быть готовым идти и идти дальше, упорно, до изнеможения. Даже если кажется, что все силы уже потрачены и нет больше этих сил ни на что, надо идти вперед.

Что такое час отдыха на войне? Много это или мало? Правильно ответить на этот вопрос сможет только тот, у кого такой час затишья и отдыха случался хотя бы изредка. Если бы кто-то вдруг задал этот вопрос Глебу, он бы ответил:

— Этого достаточно, чтобы собраться с силами и двигаться дальше, но недостаточно, чтобы снять с себя весь тот груз усталости, который накопился за годы войны. Чтобы снять усталость от войны, нужно сначала войну закончить.

— Вы что-то сказали, товарищ капитан? — повернулся к Глебу Зеленчук.

— А я что-то сказал? — сонно посмотрел на лейтенанта Шубин.

— Да. Что-то вроде того, что надо сначала закончить войну.

— Я задумался и, наверное, задремал, раз не заметил, что начал говорить вслух.

Глеб сел, чтобы разогнать остатки дремы и не датьей втянуть себя в сонное царство окончательно.

— А ты почему не приляжешь? — спросил он.

— Не хочется. Да и смысла уже нет ложиться. Все равно через пятнадцать минут выдвигаться.

— Через пятнадцать? — удивился Глеб.

Он осмотрелся и только сейчас обратил внимание, что облака разогнал утренний ветерок, пришедший с востока, небо еще больше посветлело, и на нем стали видны огоньки затухающих утренних звезд.

— Наверное, я все-таки умудрился заснуть, — недоуменно покачал он головой, поднялся и, расправляя затекшие плечи и спину, сказал: — Пойду, разомнусь немного.

Зеленчук тоже поднялся и сказал:

— А я пойду ребят будить.

— Никто и не спит, — раздался голос Жулябы за спиной у Шубина.

— Это ты не спишь, а вот Малкин дрыхнет без задних