Белая ворона - Владимир Лазарис

Домет просидел в подвале три дня, страдая от мысли, что он, известный европейский драматург, сидит в подвале, как беглый преступник. Или как последний трус? За что ему такое? За то, что он хотел людям добра — и арабам, и евреям? За это мусульмане хотят его убить? Звери. Варвары.

Рукописи не понадобились: он не мог написать ни строчки. Вспоминал отца, берлинский успех, письма доктора Вейцмана и слова Урбаха: «Если бы я сидел в подвале, мне было бы еще страшнее».

Мать приносила ему еду и рассказывала новости. В городе продолжалось избиение евреев.

Беспорядки в Хайфе дошли до пика, когда толпы арабов бросились штурмовать квартал Хадар ха-Кармель. Арабские полицейские присоединились к беснующейся толпе и открыли огонь по членам еврейской самообороны, которым не хватало оружия и людей. Арабы громили еврейские магазины в торговой части Нижнего города. Грабеж продолжался до самого вечера. Под руководством командования ХАГАНЫ евреи отбивались изо всех сил. Десяти бойцам выдали по пистолету с двадцатью пятью патронами и по две гранаты, посадили в старый автобус и приказали прорваться в арабскую часть Нижнего города и стрелять по арабам. Автобус на большой скорости мчался прямо на толпы арабов, и бойцы стреляли во все стороны.

Среди погромщиков прошел слух, что по городу разъезжают три бронемашины и евреи уже поубивали много арабов. У погромщиков сразу поутих боевой пыл.

Вечером в Хайфе был введен комендантский час.

На следующий день в хайфском порту пришвартовался английский эсминец. Отряд моряков в составе четырехсот человек высадился на берег и занял позиции в различных частях города. Только после этого погром прекратился. Арабы-христиане не принимали в нем участия.

Азиз Домет вышел из подвала.

х х х

Прибывшая из Лондона парламентская следственная комиссия пришла к заключению, что причиной беспорядков послужило «враждебное отношение арабов к евреям, вызванное тем, что арабы почувствовали несбыточность своих политических и национальных чаяний, а также опасение за свое экономическое будущее».

А министр по делам колоний, лорд Пэсфилд опубликовал Белую книгу. Она сводила на нет все надежды евреев на легальную репатриацию.

Хаим Вейцман, находившийся во время погромов в Лондоне, пришел домой к лорду Пэсфилду в надежде заручиться его поддержкой. Дома была только супруга министра, известная писательница Беатриса Веб, которая в ответ на просьбу Вейцмана помочь евреям сказала:

— Никак не могу понять, почему евреи поднимают такой шум из-за убийства сотни человек в Палестине. В Лондоне еженедельно погибает не меньше людей в автокатастрофах, и никто не обращает на это внимания.

По официальной статистике, во время погромов было убито сто тридцать три еврея и сто шестнадцать арабов.

Но официальная статистика не учла еще одну жертву: погибла мечта Азиза Домета о дружбе между евреями и арабами.

Часть вторая

1

Прогуливаясь по главной улице Немецкой колонии в Хайфе, Домет почти столкнулся с мужчиной в пенсне.

— Герр майор, это вы?

От изумления Домет не мог прийти в себя. Его бывший командир майор Гроба?

В твидовом костюме, в шляпе и в гетрах он мало походил на того начальника интендантского управления, но ошибиться Домет не мог, хотя с тех пор прошло больше десяти лет.

— Герр майор, это вы? — повторил Азиз. — Я — Домет. Ефрейтор Азиз Домет. Служил под вашим командованием. Помните такого?

Гроба настороженно огляделся по сторонам, потом осмотрел Домета с ног до головы и тихо сказал:

— Чего вы орете? Думаете, я глухой? Конечно, я вас узнал. Вы потолстели, Домет.

— А вы ни капельки не изменились, герр майор. Какими судьбами в Палестине?

Майор еще раз огляделся по сторонам и поманил Домета пальцем.

— Давайте пойдем в какое-нибудь тихое место.

— Здесь недалеко еврейский ресторан. Можно туда, — предложил Домет.

— А в арабский далеко? — спросил Гроба.

— Можно и в арабский, — согласился Домет. — Тоже по соседству.

Они выбрали столик в углу. Гроба начал с того, что приехал по делам:

— Живущие в Палестине немцы должны знать о положении в фатерлянде, а мы, само собой, должны знать, как живут немцы за границей. Ну, а вы чем занимаетесь?

— В данную минуту… Дело в том, что сначала я работал… В общем, если говорить честно, сижу без работы и испытываю материальные затруднения, что…

— Вы даже не представляете, Домет, как вовремя вы меня встретили, — перебил его Гроба.

Домет придвинул майору блюдечко с хумусом. Майор обмакнул в него кусок лепешки, взял в другую руку большую кружку пива и негромко произнес:

— За возрожденную Германию!

Смахнув пену с усов, Гроба презрительно бросил:

— А пиво-то дрянное! Английское!

Домет хвалил умение герра майора есть хумус без вилки, как многие «дикие» европейцы, а сам думал, когда же он объяснит, что имел в виду под «вовремя».

— Я знаю не только, как едят на Востоке, — Гроба знакомым жестом поднял указательный палец. — Да, с моим знанием Востока я сейчас незаменим. Наше Министерство иностранных дел назначило меня… догадайтесь, куда?

— В Иерусалим? — из вежливости спросил Домет, хотя не сомневался, что так оно и есть.

— В Багдад, — взмахнул куском лепешки Гроба.

— Послом? — уважительно спросил Домет.

— Если бы! Вице-консулом. Но работа интересная: я буду заниматься политическими вопросами в нашем консульстве. Так что мне нужен опытный секретарь и переводчик. По меньшей мере на год. Понимаете, куда я клоню?

— Так точно, герр майор, — радостно отчеканил Домет: в Багдаде он еще никогда не был.

— А раз понимаете, собирайте вещи. Я должен вернуться в Берлин для доклада, но в начале следующего месяца выезжаю в Багдад. Там и встретимся. По рукам?

Домет примчался домой, схватил Адель в охапку и начал целовать, чем крайне удивил ее.

— Что случилось, Азиз? С чего вдруг такие телячьи нежности? Ты нашел на улице кошелек с деньгами? — засыпала его вопросами Адель.

— Больше, чем кошелек с деньгами! Я нашел клад!

И Домет рассказал жене о встрече с майором Гробой и о его предложении. Адель пришла в восторг.

Было решено, что Азиз сначала поедет один, устроится на новом месте, будет присылать деньги, а потом, если все пойдет хорошо, вызовет Адель с Гизеллой.

Через две недели Домет уехал.

Если бы сказки «Тысяча и одна ночь» не были сказками, по небу на ковре-самолете Домет добрался бы до Багдада за полчаса. Но по земле на поезде нужно было из Хайфы доехать до городка Дера, там пересесть на поезд