Повесть о Предславе - Олег Игоревич Яковлев

– Что же тебе надо?

– Бежать нам отсюда надо, вот что. – Он перешёл на шёпот.

– Бежать? Зачем тебе-то бежать? Вроде пристроился на хлебное место.

– А видишь, чем меня Болеслав за службу наградил? – Володарь раскрыл рот, показал выбитый зуб. – За то, что не углядел за твоей сестрой, угостил.

– Заслужил, знать! – Предслава с презрением хохотнула.

– Не время смеху предаваться! – Володарь злобно осклабился. – О прошлом давай забудем. Обманул Болеслав нас обоих. Тебя – в жёны не взял, меня – заместо кастеляна тюремщиком поставил. Не простил оплошки со Мстиславою.

– Сама я ему отказала, – напомнила Предслава.

– Да какая теперь разница! – Володарь снова махнул рукой. – Не век же тут вековать. Вот и предлагаю тебе бежать.

– И куда? И как я бежать должна? – Княжна вопросительно передёрнула плечами.

– Я три лошади подготовил. – Володарь перешёл на шёпот и проверил, плотно ли закрыта дверь. – Тебе, мне и священнику этому, армянину. В Прагу и ускачем.

– Не забудь, что замужняя я.

– Помню. Муж-то твой мне паче прочих и надобен. Токмо вот гляжу, слаб он вельми, в седле не усидит. Придётся его привязать к седлу и так везти. Армянин дорогу ведает. Через Судеты переберёмся, а там уже и Богемия. Одёжу тёплую такожде я захватил. Из грабленого.

– И дале что в Богемии делать-то нам, – наморщила чело княжна.

– Удальрик, брат Рыжего, гонца прислал. Зовёт брата к себе на стол. Забыл обиды прежние. Вестник прискакал, когда Болеслава в Кракове уже не было. Уехал лях со златом и пленниками в свою столицу – Гнезно. Ну, пришлось вестника сего… Чтоб никому ничего не сказал…

– Убить! – договорила за Володаря княжна.

– Тише ты, шёпотом говори! – цыкнул на неё Володарь. – Короче говоря, вызнал я кое-чего у гонца. Есь у мужа твово в Праге доброхоты. Уже к немцам послали, чтоб заступились да помогли освободить его из темницы. Ну, на немцев полагаться, сама ведаешь, не мочно. Вдруг у них иные помыслы. Вот и порешил я: бежать надоть. И чем скорее, тем лучше. Когда ещё Болеслав прознает…

– Подумать должна я. – Предслава присела на солому, с отвращением слыша мышиную возню в углу.

Володарь взирал на неё с напряжением. С тихим потрескиванием горела на столе свечка.

– Сестра моя Анастасия где ныне? – спросила Предслава.

– За венгерского князя Болеслав её отдал, Айтоня. Этот Айтонь пять сотен всадников ляхам в помощь дал.

– А что с княгиней Адельгейдой?

– Её в Гнезно, с собой увёз. Выкуп хочет получить от брата твоего, Ярослава.

Предслава молча кивнула. Снова воцарилось в утлой каморе тревожное молчание.

– Что ж, пусть так, – наконец промолвила дочь Владимира. – Согласна я с предложеньем твоим. Не в темнице же мне дни кончать. Но не верю я тебе, Володарь. Помню, знаю тебя хорошо. И как с печенегами Киев ты осаждал, и как из темницы бежал, и как пред Святополком и Болеславом выслуживался. Ведаю: ворог ты мне первый! Но пути иного нету у меня нынче. Иной раз и с лютым волком в чаще дикой договор иметь приходится. Потому знай: согласна я на всё, чтоб отсюда вырваться и Болеславу отомстить. А какова месть женская за поруганную честь, после сведаешь!

Она так грозно посмотрела на Володаря, что тот невольно вздрогнул и отодвинулся поближе к двери.

– Веди же меня! В твоей я воле! – заключила Предслава.

Володарь ухватил её за руку. Они долго крались по каким-то тёмным переходам. Сверху громко капала вода. Звякнуло впереди железо. Володарь прижался к стене. Мимо них проходил страж в тяжёлых латах, с факелом в руках. Володарь по-кошачьи бросился на него сзади, ножом перехватил горло. Страж упал, выронил факел, забился в предсмертных судорогах на каменном полу, судорожно хрипя. Из горла его толчками хлынула кровь, обагрив сапожки испуганно отскочившей в сторону Предславы.

– Готов. Пошли дальше. Вот тебе ключ, княгиня. А вот – дверь в камору Рыжего. Без слов хватай его и тащи на лестницу. Я тебя там ждать буду. Спустимся – и во двор. Армянин с конями у ворот ждёт.

Предслава с трудом отперла массивную, обитую железом дверь.

Рыжего, всё такого же жалкого, дрожащего, холодного, как рыба, вытолкнула в переход. Выразительно приложила палец к устам. Богемец понимающе кивнул кудлатой головой. Они выбежали на лестницу, стали спускаться вниз. Володарь словно из стены вырос. Предслава вскрикнула от неожиданности.

– Добре, княгинюшка! Я тут ещё двоих ляхов ножом угостил. Не проснутся топерича, – прошептал Володарь. – Айда за мною!

Они проскочили через пустую молодечную, выбежали на крыльцо. Володарь прыгнул куда-то вбок, знаком велев им следовать за собой. Поддержал Предславу, затем подал руку Рыжему.

– Премного благодарен, добрый боярин, – прошамкал богемский князь, прослезившись.

У ворот ждал монах в рясе с пятью осёдланными лошадьми.

– Пару поводных захватил. Чтоб пересесть, если что, – пояснил он.

– Это ты верно содеял. Путь нас непростой ждёт, – одобрил Володарь.

Вместе с монахом они привязали к седлу бессильно качающегося из стороны в сторону Рыжего, затем помогли взобраться в седло Предславе. Монах устроился позади богемского князя на той же лошади. Последним вскочил на коня Володарь. К своему и Предславиному скакунам он привязал поводных.

– Добрые все кобылы, выносливые. Домчат, – шёпотом проговорил он. – Ну, пошли.

Кони рванули в галоп, в ночную тьму. Врата оказались предусмотрительно открыты. Монах мчался впереди, он знал дорогу и брод через реку. Вскоре уже и Висла осталась за спиной. Предслава обернулась на скаку. Вдали угасали редкие огни Кракова. Впереди ждал беглецов утомительный путь через горные перевалы.

Глава 32

Скакали берегом Вислы, взбирались с холма на холм, спускались в неглубокие, густо поросшие кустарником овраги с журчащими на дне ручьями, старательно объезжали стороной многочисленные раскиданные вокруг, словно горох, селения с мрачными приземистыми костёлами, каменными и деревянными. Поля перемежались с дубовыми рощицами, а то внезапно перегораживали путь непролазные заросли кустарника. Стаи ворон с громкими криками взмывали ввысь, пугая беглецов и заставляя их тревожно озираться по сторонам. Но покуда возле шляха царили тишина и безлюдье.

У Предславы от непрерывной тряски в седле разнылась спина, а непривычные к поводьям нежные длани едва не покрылись кровавыми мозолями. Выручил Володарь. Заметив её мучения, он недолго думая полез в дорожный баул, порылся в нём и вытащил на свет божий грубые дорожные рукавицы.

– Надень, светлая госпожа, – прохрипел он. – Ручки изотрёшь.

В словах Володаря читалась едва заметная насмешка.

Предслава поблагодарила его лёгким наклоном головы и не мешкая, неумелыми движениями натянула на руки рукавицы, большие,