Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

фрегат должен был прорваться через окружение? А ещё, каждый кто пишет об этом случае, просто считает долгом своим, сославшись на В. И. Мелихова, вставить, что турецкий флот нашел «фрегат Рафаил, которого не было никакого повода полагать в этом месте»[93]. «Место» – это маленькая рыбацкая деревушка Амсера. Да был повод, был. И на мой взгляд, весомый. Фрегат шел в крейсерство к берегам Синопа, когда шкиперы встречных судов сообщили, что через Амсеру в Константинополь везут оружие, вот и решено было проверить. Нарушил приказ? Да! Но идет война, как надо было поступить? Так что случилось с фрегатом «Рафаилом»? Шигин написал, что: «В ходе расследования в деле «Рафаила» вскрылась и ещё одна гнусность… Авторами её были два негодяя – командир фрегата и его старший помощник. Это именно они фактически составили заговор по сдаче судна… обвинив в сдаче судна своих матросов». О, как! Клевета! Громкие заявления для человека, не читавшего ни одного документа. Поэтому не понятно, кто здесь негодяй. Вопросов несколько: 1). Где можно почитать, что был заговор? 2). Где свидетельства об этом офицеров и матросов? Хоть один документ? У вас их нет. А я их нашла и, не поверите, там ни слова «о заговоре». Стройников не обвинял матросов, он написал всё, как было на самом деле. Отсюда, вопрос № 3: «Каким способом матросы могли в обход командира и офицеров, сдать судно?». Ответьте. Напрягите остатки своего серого вещества. Стройникову 49 лет, у него жена и двое детей. Он принял решение, взяв ответственность на себя. Он не знал, что за этим последует? Не понимал, что может лишиться главного – чести и уважения? Прекрасно понимал, но пошел на это. Не медальки ради, а, чтобы людей спасти! Шигин пишет, что Николай I запретил Стройникову жениться и иметь детей «дабы трусов не плодить». Что это? Наш вездесущий «историк» написал, что Стройников был разведен и у него другая женщина, но правда тут же оговаривается: «документов не нашёл». Как их найти-то, если таковых в природе не существует. Но всё равно знает. Но вот есть другое свидетельство: «Офицеры, находящиеся на фрегате «Рафаил», рассказывали впоследствии, что у них не было добрых ладов со своим капитаном, и все равнодушно относились к общему делу защиты фрегата. А это, кажется, и было причиной безусловной его сдачи туркам»[94]. Струсили офицеры, а на суде свалили все на капитана. На момент сдачи, Стройников был командиром этого корабля всего 4 месяца, команда была новая. Шигин пишет, что Грейг заступался за Стройникова. Это ложь! Грейг сделал все, что было в его силах и по-справедливости: ознакомившись с решением военно-морского суда, адмирал не утвердил несколько пунктов, которые требовали смертной казни для всех офицеров и каждого десятого матроса палубной команды (а такой закон действовал со времен Петра I).

В Морском Уставе Кн. 5. Гл. 10 о сдаче корабля в параграфе 73 так и написано: «офицеры казнены будут смертию, а прочие с жеребья десятый повешены». Там же, в Кн. 3. Гл. 1, артикуле 90 записано: «Мужественно поступать во время бою и побуждать прочих собою, и не отдавать корабль неприятелю, кроме указанных случаев» и ТОЛКОВАНИЕ этих самых случаев: «Однако ж ежели следующие нужды случаются, тогда за подписанием консилиума от всех обер и ундер-офицеров, для сохранения людей можно корабль отдать». Указ, на момент сдачи фрегата был действующим. Какой пункт из этого Указа нарушил Стройников? Есть там три подпункта: отдать, если: «пробит и пумпами течи не одолеть; пороху и аммуниции весьма ничего не станет; если «в вышеписанных нуждах никакой мели близко не случится, где б корабль простреля можно на мель опустить». К нашему случаю, эти, никакого отношения не имеют. Ну не мог Петр Великий предусмотреть окружение одного корабля, пятнадцатью. Грейг утвердил смертный приговор только капитану. Именно об этом он писал и это решение отстаивал перед Николаем I[95]. Хотя по мне, это не справедливо. В той же главе Устава есть и такое толкование: «Если офицеры и рядовые усмотрят, что командир их без законных причин [описанных в 81 артикуле Капитанской должности – Н.К], корабль неприятелю отдать хочет, тогда имеют оные, приступя к нему, прекословить и преклонять его к должности; а ежели его от намерения такого уговорить не можно, тогда повинны арестовать и другого Офицера первого по нем выбрать и ему команду приказать». Словно в ответ Шигину на то, что и старший офицер причастен к сдаче, есть продолжение: «А ежели усмотрят, что и другой к тому же преступлению склонен будет: то повинны между собою достойного выбрать и команду ему вручить». Так кто Устав нарушил? Кто его не применил? Кто струсил? Устава не знали? Но что удивительно, за действия Стройникова и офицеров не отвечали их семьи – никто их не трогал и не лишал прав. Наоборот, в николаевском архиве хранилось решение царя оставить за капитаном 2 ранга Стройниковым казенный хутор в Севастополе, которым пользовалась его семья. Сыновья служили на Черноморском флоте. В 1836 году было подтверждено право жены Стройникова на владение дачей в Килен-балке в Севастополе. Что это? Признание, что суд был «чисто показательным»?

Знаете, был такой детский писатель Владислав Петрович Крапивин, создавший отряд «Каравелла». Он учил ребят быть честными, порядочными людьми, верить в свои силы, быть отважными и надежными. Ценить дружбу и верность. Девиз отряда: «Я вступлю в бой с любой несправедливостью, подлостью и жестокостью, где бы их не встретил. Я не стану ждать, когда на защиту правды встанет кто-то раньше меня». В одной из своих книг он затронул тему о сдаче «Рафаила» и усомнился, что капитан, банально струсил. Ребята там спорили об этом. Оценка Шигина однозначна: «Рассуждать так, как рассуждает Крапивин, может только человек весьма далёкий от военной службы, а тем более от военно-морского флота. Боевой корабль-это не санитарная повозка, и люди идут в бой, чтобы не прикидывать, выгоднее им в данном случаи сдаться сразу или чуть погодя, а для того, чтобы победить или умереть». Герой! Но не только этому учил Владислав Петрович ребят: «Учись летать высоко и смело! Ты сумеешь. Если тяжело будет – выдержишь, если больно – вытерпишь, если страшно – преодолеешь. Самое трудное знаешь, что? Когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, наверное, они и в самом деле правы. Может случиться, что правы. Но если будет в тебе