На острие меча - Вадим Николаевич Поситко

Ознакомительный фрагментсамого – бежать из Рима? А главное – сколько осталось у них времени, если вероятность попасть под горячую руку императора, не вникающего особо, где друг, а где враг, так велика?

– А как насчет твоей семьи, Луцерий? – обратился Лукан к товарищу, с явным удовольствием поглощавшему жаркое. – Думаешь, пронесет?

Луцерий промочил вином горло, хитро сощурил глаза.

– Я не думаю, я знаю. Мой отец на дух не переносил Винициана и даже руки ему не подавал. Об этом, кстати, в Риме разве что бродяги не знают. Старая вражда. Я уж и не знаю, из-за чего.

Действительно, эти два знатных дома постоянно и давно конфликтовали между собой. А поскольку причина конфликта уходила своими корнями еще во времена республики, то сказать о ней что-либо определенное затруднялись даже нынешние представители обоих родов. Существовала, правда, легенда, что предок Виницианов публично оскорбил представителя рода Луцериев, обвинив его в каком-то преступлении, которое так и не было доказано. Но камень раздора был брошен, а сделать первый шаг к примирению никто из гордых патрициев не посчитал нужным.

– Я, пожалуй, вернусь домой, – сказал Лукан, отставляя в сторону чашу.

– Полностью с тобою согласен, – с набитым ртом проговорил Луцерий, прожевал, глотнул и уже серьезно, понизив голос до шепота, добавил: – И поторопись, мой друг. Время не на твоей стороне.

Лукан потянулся было к висевшему на поясе кошелю, но приятель перехватил его руку.

– Я заплачу. Вот только доем сперва это замечательное жаркое. Удачи тебе.

Выходя из таверны в шум и сутолоку Форума, Лукан не мог видеть, как смуглый чернобородый чужестранец, оставив на столе два асса, поднялся с лавки и вразвалочку направился к двери. Задержался на выходе, выискивая его в толпе, и двинулся следом.

* * *

На пороге дома Лукана встретил Кастор. Старый слуга выглядел не на шутку встревоженным.

– Господин, твой отец просил пройти к нему в кабинет, – сообщил он, всем своим видом показывая, что ему лучше не медлить.

Лукан и сам собирался поговорить с отцом, так что намеки Кастора были излишни. Когда он пересекал атриум, уже понимая, что беседа будет долгой и серьезной, навстречу ему выбежала не менее встревоженная сестра. Туллия обхватила своими тонкими пальчиками его запястья и вопросительно заглянула в глаза.

– Где ты был, Гай?! – Ее алые губки подрагивали. – Мы тебя обыскались. В городе такое творится! Просто жуть! А тебя нигде нет!

– Я встречался с Луцерием, – ответил Лукан, целуя ее в раскрасневшуюся щеку. – По поводу чего у нас такая суматоха, дорогая сестренка? Нашествие галлов?

– Не смешно, Гай! – Туллия сдвинула тонкие брови, совсем не по-детски нахмурилась. – Сходи к отцу и узнаешь. Он тебя уже заждался.

Ей недавно исполнилось пятнадцать лет, и она всячески старалась подчеркнуть свою взрослость. Хотя для Лукана по-прежнему оставалась милым золотоволосым ребенком, как мотылек, порхающим по их дому.

– Не волнуйся, я ведь здесь. Все будет хорошо, дорогая, – успокоил ее Лукан. – А сейчас мне действительно нужно к отцу.

Туллия отпустила его запястья и наконец улыбнулась.

– Иди уже! – Она легонько подтолкнула его маленькими кулачками.

У кабинета он на мгновение задержался, затем решительно шагнул внутрь.

Сервий Туллий Лукан сидел за массивным рабочим столом, погрузившись в чтение какого-то документа. Когда вошел Гай, он подчеркнуто медленно поднял голову и вперил в него недовольный взгляд. Какое-то время оба молчали. Отец словно заново изучал сына, что-то взвешивал, решал. В свои сорок пять Сервий все еще оставался крепким и поджарым мужчиной, в то время как многие его ровесники уже успели оплыть жирком сытой гражданской жизни. Не предаваясь излишествам сам, он с детства приучал к умеренности во всем и своего единственного наследника. И теперь – это было особенно заметно по напряженным складкам на лбу – внутри него происходила изматывающая, с трудом скрываемая борьба, которая обычно случается, когда любящему родителю необходимо принять в отношении своего чада сложное, но вместе с тем неизбежное решение. В конце концов, решив, по-видимому, что пауза затянулась, он осведомился:

– Гай, ты не подумал о том, чтобы предупредить, куда уходишь? В Риме неспокойно, и тебе об этом, как никому, известно!

– Извини, отец. Луцерий прислал за мной человека, и я тут же ушел, – попытался оправдаться Лукан. – Мы были на Форуме, но совсем недолго.

– А-а! Опять этот твой беспутный дружок Луцерий! – проворчал Сервий и уже более миролюбиво поинтересовался: – Ну и как настроения на Форуме? Кому перемывает кости толпа?

– Я не прислушивался. – Лукан прошел к расположенному напротив стола алькову, в небольшом углублении которого стояли статуи богов, опустился на оббитый мягкой тканью стул. Отец продолжал наблюдать за ним, и он спросил прямо: – Луцерий сказал, что ночью арестовали Анния Винициана. Это правда?

– Не совсем. – Сервий как-то опустошенно, во всяком случае, так показалось Гаю, качнул головой.

– Я не понимаю тебя, отец!

– У твоего приятеля Луцерия неполная информация. Да, за ним приходили, но взять не успели. – Сервий усмехнулся. – Он покончил с собой. Как только услышал топот ног у ворот и визг прислуги. Знаешь, Гай, я его даже по-настоящему зауважал. Смог уйти достойно, как мужчина.

Лукан смотрел перед собой и видел лишь сцепленные в замок сильные пальцы отца, покоившиеся на тяжелой черной столешнице. На среднем правой руки играла бликами света массивная золотая печатка.

– Как он это сделал?

– Отравился. Видимо, чувствовал, что в этот раз подобная выходка не сойдет ему с рук, и держал яд при себе.

– У меня такое ощущение, что нечто подобное уже было. И не так давно.

– Ничего удивительного. Кровавую баню, устроенную преторианцами после убийства Калигулы, трудно забыть. Ну а Клавдий, едва стал императором, закончил то, что они начали.

– Да, я помню, – кивнул Гай. – Прошло всего три года, а кажется, что целых десять. Столько всего, столько событий! Какой-то круговорот!

– Вот именно, круговорот, – задумчиво повторил отец и задержал взгляд на документе, который до прихода сына держал в руках; он словно готовился сказать ему что-то важное, но не решался, оттягивал как мог этот миг. Наконец поднял глаза и заговорил, неторопливо, взвешивая каждое свое слово: – Гай, для нашей семьи могут наступить не самые лучшие времена. Причина тебе известна, а повод для тех, кому это будет выгодно, всегда найдется. Сейчас самое главное – обезопасить тебя и твою сестру. И я очень надеюсь на понимание и поддержку с твоей стороны.

– Можешь на меня положиться, отец! – с трудом сдерживая эмоции, ровным голосом произнес Лукан.

Сервий остался доволен и его ответом, и его выдержкой. Скупо, одними уголками губ, но улыбнулся. Для Гая этого было достаточно – жесткий