Информаторы Сталина: Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945 - Владимир Лота

Вечером 29.9 заместитель Миколайчика (якобы в чине полковника) пригласил к себе генерала Скаковского. Предметом беседы служили два вопроса:

1. Отношение Скаковского к вопросу о капитуляции, на который Скаковский ответил резко отрицательно, требуя продолжения сопротивления до последней возможности.

2. Отношение Скаковского к вопросу выдвижения его на пост главнокомандующего вместо генерала Бора.

Заместитель Миколайчика подчеркнул, что с кандидатурой Скаковского будут согласны и лондонское правительство, и Люблин. Скаковский на этот вопрос положительного ответа якобы не дал.

Проведение капитуляции

К 29–30.9 командование АК закончило подготовку к капитуляции. Денежный запас в количестве полутора миллионов злотых был закопан, соответствующие организации были готовы к уходу в подполье.

По договоренности с немцами 30.9 начался первый выход гражданского населения. Был установлен срок от 5.00 до 19.00 каждый день, в остальное время продолжались военные действия. Среди солдат и офицеров АК началась паника, они переодевались в гражданскую одежду и уходили вместе с мирным населением. АЛ продолжала протестовать против капитуляции.

Вечером 28.9 я посетил генерала Монтера. На беседе присутствовали полковник Вахновский и начальник штаба полковник Хирург.

Я заявил генералу Монтеру: «Как советский офицер, я предлагаю разработать план выхода за Вислу, я беру на себя вопрос координации действий с Красной армией для обеспечения артиллерийского прикрытия и поддержки пехотой с восточного берега Вислы. Необходимо сконцентрировать все силы повстанцев для нанесения удара, имеется достаточное количество автоматов, ПТР и боеприпасов к ним. Прошу разработать ваш план и сообщить его мне».

Генерал Монтер ответил: «Я подумаю над этим вопросом. Однако странно, почему Красная армия не идет нам на помощь».

Полковник Вахновский заявил: «План хорош, но у нас не хватит боеприпасов».

На мое замечание, почему же при нехватке боеприпасов удавалось держаться до сих пор, Вахновский ответил, что восстание не планировалось на такой длительный срок и т. д.

Таким образом, ответа на мое предложение я не получил. В разговоре с полковниками Славбором и Богумилом я изложил им этот план. Они горячо его одобрили, но сказали, что будут подчиняться командованию АК и не нарушат его приказания.

Как я указывал выше, командование AЛ было согласно с моим планом.

29.9 я два раза запрашивал Монтера об ответе письменно и по телефону, но ответа не получил. В этот день в штабе Монтера мне отказались дать информацию о противнике, мотивируя, что якобы никаких данных не поступало.

Вечером 1.10 меня посетил адъютант генерала Монтера капитан Богуславский по кличке Короб, который все время сочувственно относился ко мне и к Красной армии. Богуславский предупредил меня о следующем:

1. Командование АК приняло решение о полной капитуляции.

2. Мне необходимо немедленно уходить, так как готовится покушение против меня, как представителя Красной армии.

Оценив обстановку, я принял решение на выход, о чем сообщил по радио. Спустившись в канализационный колодец, я прошел по трубам по заранее разработанному мною пути к Висле, переплыл реку и вышел на восточный берег в район моста Понятовского. Этот маршрут я также сообщил членам люблинского правительства, которые оставались в Варшаве.

О деятельности капитана Калугина

Прибыв в Варшаву, я узнал, что до моего прихода за 3–4 дня оттуда на советскую сторону ушел некий капитан Калугин, который находился при штабе Монтера и считался официальным представителем советского командования. Офицеры АЛ рассказывали мне, что Калугин пользовался исключительным доверием со стороны Монтера и именовался им «советским военным атташе». Калугин участвовал во всех военных совещаниях штаба АК.

Калугин выпускал листовки с обращением к русским казакам-изменникам, находящимся в составе немецких частей, призывал их переходить на сторону Красной армии и повстанцев. Эти листовки сбрасывались с самолетов.

Из личных примет Калугина мне известно, что у него на одной руке не хватает 2–3 пальцев. Калугин был отправлен Монтером на восточный берег и якобы имел с собой важные планы.

Опрос проводили:

Зам. нач. разведывательного отдела

1-го Белорусского фронта

полковник Озерянский

капитан Безыменский.

В донесении резидента Олега И. В. Сталину отсутствует один факт. Лейтенант Иван Колос переправлялся вплавь через Вислу не один. Вместе с ним форсировала реку и радистка Виктория — Елена Оттовна Саляманович.

Протокол опроса резидента Олег — информационный доклад лейтенанта Колоса обо всем, что ему удалось узнать, увидеть и понять во время его пребывания в восставшей Варшаве. Кроме этого доклада разведчик написал подробный оперативный отчет о работе, проделанной им в Варшаве Его удалось разыскать.[93]

Оперативный отчет лейтенанта И. Колоса Сталину не докладывался. А между тем документ этот также представляет немалый интерес. В оперативном отчете Колос писал:

«21 сентября 1944 года получили приказ и вылетели к восставшим полякам в Варшаву. Я и радист Оскол были сброшены с самолета По-2 в районе Седлец г. Варшавы. Летчики очень хорошо ориентировались и нас выбросили на указанное место. Но в связи с тем, что в городе были большие развалины и высотные дома, приземлиться было очень трудно. При приземлении Оскол зацепился за балкон семиэтажного разрушенного дома и серьезно поранил ногу.

Сам я приземлился среди развалин домов, битого кирпича и бетонных обломков, где крепко побился. Прибыв в штаб Армии людовой, мы сутки работать не могли, так как были серьезно побиты при приземлении.

22 сентября 1944 года мы расположились вблизи штаба АК в комнате на втором этаже и вышли на связь с разведывательным отделом штаба фронта. Ночью 22 сентября, когда Оскол проводил второй сеанс связи с Центром, в 2 часа 30 минут немцы начали минометный обстрел. Одна мина попала в дом, где работал Оскол. Он был смертельно ранен. 23 сентября 1944 года в 11 часов утра Оскол умер в лазарете.

Приступив к выполнению задания, я сразу понял, что аковцы[94]народ хитрый, в глаза говорят одно, на деле поступают иначе. У Монтера я сведений достоверных получить не мог. Тогда я начал работу с людьми из AЛ, которой командовал Берлинг. Я понял, что они готовы со мной сотрудничать. Мне помогали подхорунжий Станкевич Антон Антонович, поручик Шитов Феодосий Иванович. Они помогали мне собирать сведения об обстановке, о немцах и т. д.

В штаб АК и AЛ я представился как офицер Красной армии, который прибыл для оказания помощи и координации действий с советскими войсками.