Екатерина II, Германия и немцы - Клаус Шарф

На русский язык были переведены и некоторые из многочисленных сочинений камералиста и обществоведа Иоганна Генриха Готтлоба фон Юсти^[354], подвизавшегося то в Саксонии-Эйзенахе, то в Австрии, то в Ганновере, Дании и Пруссии, однако в основном чрезвычайно плодотворно предававшегося свободной писательской деятельности^[355]. Н.Д. Чечулин убедительно показывал, что в Наказе Екатерина воспользовалась работами Юсти – как его заметкой к трактату Габриэля Франсуа Койе О торгующем дворянстве, ставшей частью большой европейской дискуссии, так и Grundfeste zu der Macht und Glückseligkeit der Staaten^[356] – трактатом о полиции, представлявшим собой свод всех известных и имевших значение на тот момент принципов науки полицейского права. На вопрос о том, пристало ли дворянству заниматься торговлей, – в высшей степени актуальный для России того времени, обсуждавшийся комиссией о торговле и при Елизавете Петровне, и при Екатерине II, – Наказ, цитировавший как отрицательный ответ Монтескьё, так и положительное мнение Юсти, однозначного ответа не давал^[357]. Больше всего совпадений с соответствующими разделами у Юсти обнаруживается в главе XVII – О городах, тогда как о его влиянии на отдельные положения глав Наказа, посвященных вопросам благочиния и финансов, можно скорее догадываться^[358]. При этом невозможно установить, кто именно из двух ученых – Бильфельд или Юсти, составлявшие научную конкуренцию друг другу прежде всего в Германии, – был вдохновителем тех или иных пассажей^[359].

В силу ограниченности наших познавательных возможностей, зачастую, несмотря на все усилия, выявить зависимость того или иного положения Наказа от его источников невозможно. Усилия могут оказаться тем более тщетными, если учесть, что Екатерина, обладавшая определенными навыками компиляции и расстановки собственных акцентов, собственноручно уничтожила многие из своих черновиков – не сохранилась даже оригинальная рукопись Наказа на французском языке. Как следствие, Чечулин – составитель лучшего до сих пор издания Наказа, пытавшийся установить источники каждого его параграфа, – вынужден был признать, что, в силу сокращения многословных цитат из Юсти и Бильфельда (в отличие от кратких, «содержательных» фраз Монтескьё), произведенного Екатериной, сходство «неизбежно ослабевает», и указать на источник с полной уверенностью не всегда возможно^[360]. Другие исследователи, со скепсисом относившиеся к методу Чечулина, попытались не столько проследить дословные соответствия, сколько уловить политическое содержание и общую тенденцию отдельных пассажей Наказа. Такие разные авторы, как Федор Васильевич Тарановский, Георг Закке, Янис Яковлевич Зутис, Николай Михайлович Дружинин, Марк Раев, Дэвид Гриффитс, Дэвид Рансел и Эрих Доннерт, с большей или меньшей степенью обоснованности указывали на существенное влияние немецких политических наук – прежде всего камералистики и полицейского права, – под воздействием которых Екатерина внесла коррективы в антиабсолютистский проект Монтескьё, трансформировав его в модель просвещенно-абсолютистского чиновничье-бюрократического государства^[361].