Никогда не говори, что умрешь - Джон Ричардсон

* * *

Господин Шарма обучал нас санскриту и «Рамаяне». Духовно мы росли медленно, но я был очень счастлив. Я решил раз и навсегда уйти из шоу-бизнеса. В 1981 г. мы продали наш шикарный дом и купили дом поскромнее, без ипотеки — я знал, что больше не буду зарабатывать больше, чем необходимо. Может я и зарабатывал бы достаточное количество денег на оплату каждодневных расходов и проживание, но тогда я уже осознал, что нужно жить просто.

Я ушёл из «Рубеттс», и весь день посвящал работе в магазине, где у нас было много разных лекарственных средств из трав и цветов. Мы применяли философию нью-эйдж, которая, похоже, была практичной и не противоречила моему жизненному пути.

* * *

В 1982 г. один наш добрый друг Боб Меддокс, которого мы в шутку называли Дог, потому что у него жили много разных милых зверушек, захотел, чтобы я посетил центр цветочных лекарств Бака в Оксфордшире. Этот фонд действует прямо в доме доктора Эдварда Бака — красивая двухквартирная собственность с маленьким садиком диких цветов и очень красивой обстановкой. Джон Рамселл, нынешний владелец, тепло поприветствовал меня и показал свой простоватый дом, многие его очаровательные особенности, всё ещё невредимые со времён великого доктора. Там даже был медицинский буфет стиля модерн, сделанный доктором лично. Джон и его семья полностью посвятили себя поддержанию уникального дела лечебных цветов, поскольку это искусство смогло пережить смутные времена, особенно день Бака, когда это знание осудили и даже отчасти высмеяли. Джон хотел удостовериться, что «этот дар свыше» не исчезнет под давлением и весом нынешнего Железного века, который с невероятной скоростью уносит в прошлое беспристрастно возвышенную былую мудрость Доктора Бака. Я почувствовал сильную связь с Джоном, его замечательным заботливым характером и его чудесной семьёй. Я приехал не только для того, чтобы на собственном опыте постичь скромные начала Доктора. Мне хотелось приобрести несколько маленьких бутылок его средств. Денег было немного, и я несколько смутился, когда при виде опрятных рядов полных коробок со всеми 38 средствами, так дразнившими меня, дело дошло до покупки одной такой бутылочки с надписью «Mimulus».

Джон был и хорошим собеседником, и хорошим слушателем. Я узнал, к тому же, что он был полупрофессиональным певцом.

— А я когда-то играл на барабанах...

И с этого места мы начали делиться своими музыкальными предпочтениями. Скорей всего, он был старше меня лет на десять, но у нас было много общего. Его не очень-то впечатляла современная музыка, но была одна группа в 1970-х, которая ему очень нравилась.

— И что это за группа?

— «Рубеттс», — ответил он.

— Вы серьёзно?

— Да, а почему ты спрашиваешь? Что не так с «Рубеттс»?

— Я был там барабанщиком.

Его лицо озарила улыбка, а потом он крепко пожал мне руку.

— Невозможно! Неужели?! — воскликнул он.

Очарованный таким совпадением, я спросил, какая песня нравилась ему больше всего, в ожидании услышать Sugar Baby Love.

— Baby, I know, — ответил он.

— Чтоб мне провалиться, Джон! Это я её написал.

Я уже однажды испытал его сильное рукопожатие и даже вздрогнул, когда он подскочил ко мне и потом чуть не задушил в своих объятиях.

— Не могу поверить! — всё ещё крепко сжимая меня, воскликнул он.

— Дорогой юноша, что я могу для тебя сделать?

— Джон, — сказал я, — можно я пойду, если вы не против?

— О, прости меня!

— Я хотел бы бутылочку «Mimulus» и золототысячника, пожалуйста.

— Ерунда, — сказал он. — У тебя будет целый шкаф, чёрт подери! Прямо у тебя дома, мой дорогой!

Эта история походит на главу из романа Диккенса.

— Нет, я не могу.

— Ты можешь! — воскликнул он.

И как вы думаете, кто победил?

Ещё до встречи с Джоном я начал читать лекции на тему лекарственных настоек из трав и цветов по рецептам доктора Бака, который старался поделиться с общественностью простым и эффективным методом врачевания. А может это сам доктор Бак устроил эту встречу с Джоном, тем самым выказав мне свою благосклонность.

С того дня и в течение многих лет мне не приходилось платить за цветочные лекарства доктора Бака. Джон всегда отслеживал, чтобы у меня был полный ассортимент. В наши дни эти лекарства уже очень популярны и широко доступны.

Где-то в середине 1970-х я сочинил песню об образцовой жизни Бака.

В 1984 г. мои финансы, похоже, уже приблизились к той точке отсчёта, когда пришлось задуматься об их дальнейшем источнике. И мне пришлось ответить на предложение Ист-Эндского паба. Мне пришлось играть в густо задымлённом месте и слушать скрипучий голос местного певца. Я стал «блудным сыном», вынужденным вернуться. В последующие тяжёлые, но плодотворные годы я чувствовал себя «козлом отпущения». Несмотря на то, что музыканты были всегда любезными и приветливыми, они не были мастерами первого класса как те, что учили меня на протяжение всего этого времени. Да и атмосфера была не очень благоприятной. Короче говоря, это стало очередным испытанием для меня, потому что я уже был другим человеком. Я надеялся, что через четыре-пять месяцев мне удастся снова вернуться к своему любимому делу, и мне не нужно будет снова играть в пабах. Однако я застрял там на долгие пять лет.

И вдруг, как в сказке, откуда ни возьмись, появились филантропы Колин Уилкокс, Малколм Стерн и Роджер Джеволб, которые решили оказать мне финансовую поддержку. Малколм сегодня хорошо известен в мире психотерапии и консультировании, и сам появляется в собственных телесериалах. Позже Колин стал мультимиллионером и основал «New World Music». Они дают 10% дохода — достаточно веский довод для духовного человека. К тому же всё это должно было окупиться, как финансово, так и духовно. Вот они и дали мне деньги, чтобы я писал духовную музыку. Это навсегда определило мой уход из прокуренных и убогих пабов. Теперь я мог позволить себе воплотить в жизнь свои мечты — полностью посвятить себя духовным познаниям и сочинению духовной музыки.

Но что сочинять?