Власов как "монумент предательству" - Олег Смыслов

В 1942 г. Советская военная разведка смогла добыть и отправить в Москву записку, составленную после первых месяцев боёв командующим 2-й танковой армией вермахта генерал-полковником Гейнцем Гудерианом. В начале ноября немецкий генерал направил этот документ в Берлин, а через три месяца, в феврале 1942 г., этот же документ лежал на столе у Сталина{284}. В нём, в частности, говорилось:

«а) Оборона. Оборона осуществляется с упорством, глубоко эшелонирована, но лишь в редких случаях располагает достаточно сильными резервами для эффективной защиты против охватов. Имеет место частое применение контратак небольшими подразделениями. При этом русские являются мастерами в использовании местности при исключительно умелой маскировке.

б) Наступление. При наступлении отсутствует резко выраженная концентрация сил для главного удара, не хватает умения сосредоточить и использовать действие огневых средств. Проведение наступления всегда сопровождается излишне массированным использованием пехоты. Часто применяются ночные атаки.

в) Марш. При глубоких расчленённых маршах войска показывают хорошую маневренность на бездорожной местности»{285}.

«а) Пехота. Почти всегда упорная в обороне, искусная в ночных и лесных боях, обученная коварным приёмам борьбы, очень умелая в отношении использования местности, маскировки и постройки полевых укреплений; неприхотлива и закалена. Имеет в своём составе много снайперов. Часто недостаточно обученная, она проявляет тупость и несамостоятельность в наступлении. Её вооружение ниже немецкого, за исключением автоматической винтовки», — подчёркивал Гудериан в разделе «Боеспособность русской армии»{286}.

Как известно, А.А. Власов начало войны встретил командиром мощного механизированного корпуса. Когда его назначали на эту значимую должность, он, разумеется, отказаться не посмел, хотя с танками и прочей техникой до этого никогда не сталкивался. Впрочем это не важно… Вот что, например, написал про советские танковые войска Гейнц Гудериан:

«Снабжены хорошей материальной частью и имеют хороший личный состав. Располагают многочисленными тяжёлыми танками с отличной бронёй и вооружением. Одиночная подготовка личного состава танковых частей лучше по сравнению с другими родами войск, но руководство ими уступает немецкому, а в настоящее время при применении крупных соединений оказывается совсем несостоятельным. В настоящее время танковые части более сильны в обороне, чем в наступлении. Если русским удастся массированно ввести в бои более крупные соединения, то необходимо считаться с тем, что при отсутствии достаточного количества противотанковых средств у противника они смогут добиться значительных успехов»{287}.

Не менее любопытно мнение немецкого генерала и о «Русском командовании»:

«а) Высшее командование. Высшее командование показывает себя очень энергичным. Оно стремится руководить по немецким принципам и приспособиться к немецким методам боевых действий. Но здесь оно не может полностью развернуться, так как ему мешают:

1) политические требования государственного руководства;

2) недостаточная ориентировка соседей и подчинённых командиров в общей обстановке и, как следствие, недостаточное понимание и увязка её с собственными намерениями. Издание приказов о необходимых мероприятиях, в особенности о контрмерах, большей частью производится с запозданием. Введение сил при самом по себе хорошем оперативном и техническом замысле производится большей частью в недостаточной степени и не массированно. Трения между военным и политическим руководством едва заметны. В отношении личных качеств почти всегда храброе.

б) Среднее командование. Большей частью хорошо обучено, но во многих случаях ему не хватает сообразительности. При склонности к схематизму их приказы большей частью примитивны, и в них отсутствует ясное выставление своей собственной воли. Об общей обстановке оно бывает осведомлено лишь в очень редких случаях. Оно не в состоянии организовать наступление силами, превышающими численность полка. В отношении личных качеств большей частью храброе. Трения между военным и политическим руководством проявляются чаще.

в) Низшее командование. Низшее руководство по своему составу очень разнообразно. Наряду с личностями, всецело отдавшимися борьбе, имеется большое количество командиров, которые быстро прекращают борьбу. В низших служебных инстанциях эти две крайности выступают наиболее резко. В большинстве случаев низшие командиры не в состоянии вполне продуманно исполнять приказы вышестоящего командования и претворять их собственные распоряжения. У них преобладает медлительная и обстоятельная отдача приказов, а также придерживание к схемам. Они почти никогда не ориентируются в вопросах обстановки, выходящих за рамки их собственных приказов. Часто выступают трения между военным и политическим руководством.

г) Политическое руководство. В высших и средних командных инстанциях оно большей частью ограничивается поддержкой военного руководства путём издания распоряжений для поднятия и поддержания морального состояния армии. В военное руководство оно вмешивается только тогда, когда возникает подозрение в недостаточной воле к борьбе со стороны военного командования. В низших командных инстанциях политическое руководство часто пытается оказывать влияние на военное руководство, что приводит к трениям и конфликтам.

д) Общая оценка. В общем высшее и среднее командование, оказавшееся более подвижным, чем его первоначально считали, всё время пытается вырвать инициативу и взять её в свои руки. Низшее командование ни в какой степени не соответствует предъявляемым к нему требованиям. Повсюду душой сопротивления является политическое руководство, проявляющееся здесь со всей силой. Вследствие своей расовой ограниченности и связанных с ней неповоротливости, косности и прежде всего боязни ответственности (последняя усиливается под влиянием политической системы) низшее командование не в состоянии быстро использовать те преимущества, которые ему могут представиться. Следует отметить беспощадность русских при введении в бой своих частей. Русское командование стоит ниже германского»{288}.