Древняя история смерти - Владислав Петров

Однако не дело заканчивать на минорной ноте, и поэтому (хотя и не только поэтому) следует упомянуть тех, кому все-таки удалось одержать не временную, а окончательную победу над смертью и удостоиться вечной жизни. Перечисление таких персонажей с указанием их деяний займет немало места, и делать я этого не буду — еще и потому, что в каждой истории есть место для домыслов. Это не отменяет того, что среди легендарных победителей смерти есть личности весьма симпатичные вроде австрийского винодела Хойсля, обменявшего вино из своего подвала на бессмертие и напоившего Смерть до того, что она превратилась в скелет (знать бы только, где сейчас болтается этот самый Хойсль). Или вот, скажем, белорусский крестьянин, засунувший смерть в бутылку и так напугавший ее, что она уже которую сотню лет обходит его стороной. Или же безвестный чех, отыгравший свою смерть в кости у самого Сатаны и ныне служащий референтом при апостоле Петре. Или же венгерская старуха, спрятавшаяся сначала в бочке с медом, а затем залезшая в перину и так испугавшая Смерть своим видом, что та драпала хуже шведа под Полтавой. И прочая, прочая, прочая. Не говоря уж о божествах — умирающих и воскресающих, без которых не обходится ни одна уважающая себя мифология…

Но все-таки о восьми героях вечного противостояния жизни и смерти я не могу не сказать. Речь идет о популярнейших героях китайской даосской мифологии — «Восьми бессмертных». И дело не в том, что ныне в моде находится и, похоже, еще долгое время, достаточное для того, чтобы эта книжка превратилась в труху, будет находиться все китайское, а в том, что «Восемь бессмертных» заслужили, ничуть сами не стремясь к тому, право быть примером для подражания. И не только у китайцев — что само собой, — а у самых настоящих европейцев и у нас, у русских. Кстати, автор настаивает на том, что мы, русские, вовсе не европейцы (но и не азиаты). Мы — просто русские. Как китайцы — китайцы. И не дай Бог нам стать кем-то другими — не самими собой.

Но при этом не грех поучиться хорошему у соседей. И у китайцев, возможно, в первую очередь. Ведь чем замечательны «Восемь бессмертных»? Они жили и живут в мифах как порядочные люди, но при этом отнюдь не метят в святоши — посещают кабаки и даже участвуют в потасовках. Главное их достижение — познание особого пути дао. Это понятие включает множество значений, и среди них — мораль, просветление, благодать, абсолют… Дао — это мудрость, осознанная и превращенная человеком в орудие разгадывания смысла жизни. И эта мудрость столь велика, что простирается за границы, где нет разницы между жизнью и смертью, ибо абсолютное постижение дао исчерпывает смысл человеческого существования.

Чжунли Цюань

Главным среди «Восьми бессмертных» считается Чжунли Цюань, которого, как правило, изображают высоким и толстым, с обнаженным животом и без обуви. Чжунли Цюань лыс, и лишь на висках растут густые волосы. У него большая курчавая борода и тело в сплошных татуировках. На изображениях он обыкновенно держит в одной руке персик, а в другой — веер.

Его еще называют Чжэньян Цзуши («Первый мастер Истинного Ян»), Юнь Фан («Облачный дом») и Ханьский Чжунли, поскольку, по основной версии, он родился, когда в Китае правила династия Хань (206 до н. э. — 220). Впрочем, другие источники относят его появление на свет и к эпохе Чжоу (1122–249 до н. э.), и к эпохе Тан (618–907), и к эпохе Сун (960–1279).

По-видимому, это личность историческая, однако реальная жизнь Чжунли Цюаня скрыта за наслоениями легенд — отделить правду от вымысла в его биографии, как и когда дело касается других «Восьми бессмертных», непросто. Наверняка можно утверждать лишь то, что при монгольской династии Юань (1271–1368) Чжунли Цюань был канонизирован и началось его особое почитание.

Предание сообщает, что рождение Чжунли Цюаня сопровождалось знамением: в момент, когда он вышел из материнского чрева, комната озарилась сиянием, а сам младенец поразил тех, кто при этом присутствовал, большой головой, крупными чертами лица, на котором выделялись густые брови и красный нос, и длинными, как у трехлетки, руками. Семь дней новорожденный ничего не ел и не плакал. Все эти необычные свойства сами по себе ничего не значили и, скорее всего, забылись бы, если бы не выдающиеся способности Чжунли Цюаня, которые он продемонстрировал на государственной службе и впоследствии в качестве даоса.