Посол эмира - Клыч Мамедович Кулиев

— Было! — подтвердил Низамуддин, ни секунды не мешкая. — Сейчас и доктор Пратап и маулана Баракатулла — оба в Москве. Их миссия — добиться помощи Советского правительства в нашей борьбе с англичанами, в освобождении Индии от англичан. И, конечно, вторая цель — это признание, официальное признание, — уточнил Низамуддин, — Советским правительством Временного правительства в Кабуле. Мы убеждены, что это явилось бы мощной поддержкой всех борющихся сил в Индии.

— И в этом вы тоже правы, — второй раз поддержал Низамуддина Неру. — Приобрести поддержку другой державы, тем более такой, как Россия, — чрезвычайно важно. Однако всякая медаль имеет и оборотную сторону: согласятся ли другие политические организации, например Национальный конгресс и Мусульманская лига, признать Временное правительство в Кабуле как бы штабом национальных сил в Индии? Ваше решение, согласитесь, — одностороннее решение. Не углубит ли оно и без того существующие разногласия между национальными силами?

— Мархаба! — воскликнул Кахан и поднял указательный палец, на котором сиял закованный в золото огромный бриллиант. — Именно об этом хотел спросить и я! Собственно, почему Россия должна признать ведущей политической силой Индии именно ваше Временное правительство? Только потому, что вы дали своей организации такое название?

Низамуддину, как было заметно, не понравился ни тон Кахана, ни его вопрос. Сведя на переносице густые брови, он посмотрел на адвоката и сказал так же, впрочем, спокойно, как говорил до сих пор:

— Я должен повторить: мы полагаем, что признание Советским государством Временного правительства поможет сплотить национальные силы Индии. Если бы удалось заручиться помощью России…

— Не понимаю, какую помощь вы имеете в виду? — нетерпеливо прервал Кахан Низамуддина. — Может, надеетесь, что большевики перебросят сюда, в Индию, свои войска?

— Как знать! — сказал Низамуддин. — Может, и перебросят. Тем более, что, по сути дела, Великобритания сейчас ведет войну против России. На севере России, в Закаспии, английские войска сколько уж времени проливают кровь. Так что, с точки зрения морали, большевики вправе направить свои войска не только в Индию, но и непосредственно на Британские острова.

Неру взял в руку бокал с виски. Отблески огня из камина весело играли на гранях хрусталя.

— Конечно, — заговорил он, — для достижения национальной независимости необходимо изыскивать все новые и новые методы борьбы. Однако… — Он чуть заметно улыбнулся. — Не следует парить над землей. — Неру глянул на Кахана, затем остановил глаза на Юсупе. — Помнишь Кембридж? Помнишь, как, сидя у камина, мы вели неторопливые беседы и жаркие споры? И сидели до тех пор, пока прогорал камин и в комнате становилось холодно… Мы и там не о пустяках беседовали. Нас беспокоила судьба родины, ее будущее. Мы углублялись даже в общечеловеческие проблемы, и воспалялись, и напускали на себя бог знает какую серьезность! — Он мягко улыбнулся, так улыбаются детям, изображающим из себя взрослых. — Но увы! Сегодня ясно, что мы гонялись за миражем. Наши рассуждения и мысли в то время были расплывчатыми, незрелыми. И, как бы нас ни волновали судьбы родины, мы лишь смутно могли представить себе ее бедственное положение и то, что с нею происходит. А уж философствования по поводу общечеловеческих проблем, сейчас видно, были не более, чем юношескими фантазиями. Почему? — спросите вы. Да потому, что мы еще не были способны постичь всю глубину этих проблем, мы как бы стояли от них в стороне, существующий в мире порядок представлялся нам чем-то незыблемым, социальные системы — неизменными. И только сегодня мы видим, как подвержены они изменениям, как содрогаются, покоряясь воле и силе человека.

Неру наконец отпил глоток виски из своего хрустального бокала, несколько мгновений задумчиво глядел на языческую игру огня, в камине, а я, наблюдая за ним, вспоминал, что говорил мне Юсуп. Он рассказывал, что Джавахарлал окончил Кембриджский университет в двадцать лет, то есть около десяти лет назад, после чего сразу вернулся в Индию. Его считали, по словам Юсупа, «светским студентом»: он обладал хорошими манерами, был скромен и больше любил слушать, чем говорить. А сегодня он говорил перед нами раскованно, убежденно.

Молчание нарушил Юсуп.

— Да, — начал он, — наши взгляды в те времена действительно были и расплывчатыми, и далекими от реальности. Но в одном мы были единодушны и тверды: мы понимали, что ни просьбами, ни мольбами Индия не добьется независимости. А ныне? Ныне, к сожалению, большинство стоит именно за уговоры, за всякого рода соглашения, или, того хуже, за смирение. Они надеются выклянчить у англичан независимость. — И Юсуп с усмешкой глянул на Кахана. — Вот и наш друг, хозяин этого дома, в те времена стоял на весьма решительных позициях, а теперь?..

— Я и теперь не струшу перед оружием! — воскликнул Кахан, и бокал в его руке так задрожал, что немного виски выплеснулось через края. — Но я считаю, я в этом просто убежден, что оружие — это последнее средство. А в те времена мы, по молодости лет, не могли этого понять, не были еще способны постигнуть эту простую истину. — Он немного отпил из своего бокала. — Да, я сейчас стою на иных позициях и не отрицаю этого! Независимости следует добиваться поэтапно и только конституционным путем. Ну, допустим… Допустим даже, что завтра англичане покидают Индию. Всё! Индия свободна! Но найдутся ли в ней силы, способные управлять страной?

— А почему бы и нет? Почему бы им не найтись, этим силам? — окинув адвоката холодным взглядом, ответил Юсуп. — Соберутся представители народа — да хоть и весь народ! — и определят основные принципы управления страной. Изберут парламент, сформируют правительство, обсудят способы нормализации положения… Конечно, процесс национального преобразования чреват какой-то борьбой, это неизбежно. Но ведь жизнь — это и есть борьба! Разве в самой Великобритании хоть на день утихала борьба между либералами и консерваторами?

— Ну, это совсем иная борьба! — махнул Кахан рукой, и его бриллиант прочертил в воздухе сверкающую дугу. — Можно ли сравнивать положение в Великобритании с нашим? Здесь враждуют между собой и грызутся народы, касты, роды, алчные раджи и князья. Попробуйте-ка объединить всю эту разношерстную публику общей идеей, общим делом! — Кахан снова безнадежно махнул рукой. — Нет, друзья мои, скажу вам откровенно: если завтра нам на серебряном блюдечке преподнесут пресловутую независимость, мы не сумеем ею воспользоваться, мы еще не готовы! Нам просто не под силу взять в свои руки бразды правления… — И, явно в надежде на поддержку, Кахан посмотрел на Джавахарлала.

Но тот не торопился отвечать. Он сидел, погруженный в свои раздумья, озабоченный, помрачневший. Я не думал, что он скажет «да», но хотелось