Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В. Грабина - Александр Широкорад

Грабин в отличие от многих мемуаристов не выставлял себя провидцем, знавшем заранее о начале войны. Он, как и подавляющее большинство советских людей, чувствовал напряжение на западной границе, но нападение Германии стало для него неожиданностью. Василий Гаврилович писал:

«У меня оказался свободным целый день — воскресенье 22 июня. Погода выдалась на славу, тянуло за город. В Москву приехал я не один. Со мной была жена. Посоветовавшись, решили заехать в продовольственный магазин и махнуть куда-нибудь в лес, на речку, благо поезд на Ленинград отправлялся около полуночи. На ходу шофер включил радио. Едва подъехали к Столешникову переулку, где разрешалась стоянка легковых машин, из приемника послышались позывные.

— Говорит Москва, говорит Москва... Слушайте важное сообщение... — с какой-то необычной интонацией объявил диктор.

“Что это такое важное, что обязательно надо передавать в воскресенье?” — подумал я.

И тут зазвучал взволнованный и несколько подавленный голос Молотова:

— Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление: сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали нашу границу...

Я велел шоферу ехать в Наркомат вооружения... Там было многолюдно. Удивительно, как все успели так быстро собраться! В длинном коридоре толпились, переговариваясь, начальники отделов. Я прошел в кабинет наркома. Там были и все его заместители.

Сам нарком, Д.Ф. Устинов, незадолго до этого дня назначенный на место смещенного с должности и арестованного Б.Л. Ванникова, бледный, полуодетый (он ночевал в кабинете после закончившейся глубокой ночью, как было принято в то время, работы), сидел за столом, закрыв лицо руками и растерянно повторял:

— Что же делать? Что же теперь делать?

Все присутствующие молчали.

Это было очень тяжелое зрелище. Я подошел к нему и тронул за плечо:

— Дмитрий Федорович, откройте сейф, там мобилизационные планы...

Когда планы были извлечены, все вместе начали составлять список пушек, производство которых следовало срочно восстановить или расширить. Этот список был оформлен как приказ Наркомата вооружения.

Пока мы работали, в кабинет наркома, как всегда с шумом, вошел Кулик. Все ждали, что скажет маршал. Обернувшись ко мне, он во всеуслышание объявил:

— Ваши пушки громят немецкие танки. За неполный сегодняшний день подбили около шестисот танков. — Затем обратился к присутствующим: — Давайте больше пушек, пулеметов, винтовок и боеприпасов!..»*

Пушки Грабина действительно громили немецкие танки, но в целом положение Красной Армии было катастрофично.

Поражения РККА в 1941 г. до смерти Сталина объяснялись у нас исключительно внезапностью нападения. Со времени XX съезда КПСС стало модно во всем винить Сталина, Берия, Жданова. На самом деле ответственность за поражения в первую очередь несет руководство РККА. В Генштабе не были сделаны должные выводы из кампании на Западном фронте летом 1940 г. Квалификация офицеров и генералов в РККА была ниже, чем в вермахте, а уровень подготовки рядового состава явно несопоставим. Можно ли сравнить казаха или туркмена, едва-едва понимающего русский язык, с немецким парнем, окончившим среднюю школу и прошедшим военную и спортивную подготовку? Наши военные историки и так и сяк вертят данные по числу самолетов и танков в РККА и вермахте, но почему-то никто не приводит уровень грамотности личного состава этих армий. Каюсь, я этих данных и сам не нашел. Но, по данным Большой Советской Энциклопедии, с 1918 по 1941 г. в СССР среднее образование получили 3829 тыс. человек. Если не считать женщин, умерших и негодных к военной службе мужчин, то среди военнослужащих к 22 июня 1941 г. было не более 1,5 млн человек со средним образованием. Нельзя отрицать, что Советское правительство сделало очень многое. Так, в 1913 г. среди рядового состава русской армии было 1480 человек со средним образованием. А всего грамотных в армии было 604 тыс. человек, малограмотных — 302 тыс., а неграмотных — 353 тыс. человек. Так что качественный скачок в грамотности за первые двадцать лет советской власти налицо, но, увы, мы по-прежнему здорово отставали в этом плане от Германии.

Самым же важным фактором поражения, на мой взгляд, стало столкновение отмобилизованной воевавшей армии с неотмобилизованной и не воевавшей 20 лет армией. Финская война и ввод войск на территорию Польши в сентябре 1939 г. в силу своей специфики в счет не идут. Войска же, участвовавшие в боях с японцами на Халхин-Голе, в основном так и остались на Дальнем Востоке. Германская же армия менее чем за два года победным маршем прошла по всей Европе от Бреста на Буге до Бреста на берегах Атлантики и от Нарвика до Крита. Был накоплен огромный опыт боевых действий, у противника захвачены тысячи танков, самолетов и артиллерийских орудий. Заводы всей континентальной Европы работали на вермахт.

О танковых и воздушных боях 1941 г. писалось много, я же хочу несколько слов сказать о количественном и качественном соотношении сил в артиллерии сторон — артиллерийском векторе.

К началу войны артиллерия сухопутных частей РККА имела такой состав:

Полковая и дивизионная артиллерия

45-мм противотанковые пушки 14 937

Это официальные данные, и они не полностью отражают состав артиллерийского вооружения СССР. Так, к примеру, 210-мм пушек Бр-17, сделанных по образцу 21-см пушки фирмы «Шкода», было 9, из которых 3 находились на полигоне и заводе, а 6 входили в отдельный пушечный дивизион особой мощности. Но ни снарядов, ни таблиц стрельбы к ним не было. Эти шесть 210-мм пушек стали боеспособны лишь к концу 1944 г.