Макс Вебер. На рубеже двух эпох - Юрген Каубе

Однако уже скоро, около 1902 года, работа становится ей в тягость, она впадает в депрессию и не знает, как ей жить дальше. В любом случае она хочет иметь ребенка, чего не может понять Марианна Вебер — к чему тогда все ее образование? Но, как бы там ни было, Эльза вскоре откликается на ухаживания Яффе, к удивлению своих родных и знакомых, которые ожидали для нее более интересной партии. Брак с Яффе можно было бы отнести к числу нередких в то время союзов обедневшего дворянства с еврейским богатством. Но так могло показаться лишь стороннему наблюдателю, ибо переписка между ними показывает, что Эльза фон Рихтхофен не вступала в брак «с расчетом» на то, чтобы поправить свои финансовые дела, а Яффе явно не стремился благодаря своей супруге войти в круг дворянской знати. В отношении мотивов Эльзы фон Рихтхофен прав, скорее, ее биограф Мартин Грин, считавший, что на самом деле она вышла замуж за Гейдельберг: ей хотелось играть главную роль в окружении, соответствовавшем ее острому уму и отвечавшем ее потребностям в интеллектуальном общении^[501].

Первое время совместная жизнь молодоженов тоже определяется прежде всего интеллектуальными ожиданиями Эльзы. Она сразу сообщает ему, что воли, разума и взаимной симпатии недостаточно для счастья. Яффе пытается соответствовать ее требованиям и вскоре после помолвки летом 1902 года заканчивает свою диссертацию о банковском деле в Англии. В письмах к супруге он излагает основные идеи своего будущего сочинения, которое будет охватывать не только экономические темы. По совету Вебера и его коллеги Карла Ратгена Яффе начинает писать докторскую диссертацию в Гейдельберге, доходит до защиты — и разочаровывает. В декабре 1904 года Марианна Вебер пишет Хелене про «лекцию Яффе по случаю вступления в профессорскую должность, где он рискнул вступить на территорию философии и под претенциозным названием „Методологические задачи политэкономии“ представил на суд публики жалкое подобие отчасти неверно понятой работы Макса, к тому же сильно разбавленное и неясное»^[502]. Его убеждают не отдавать работу в печать. Вплоть до Первой мировой войны в «Архиве социальной науки и социальной политики», который Яффе чуть более года назад выкупил с тем, чтобы продолжать издавать его совместно с Вернером Зомбартом и Максом Вебером, не было опубликовано ни одно его сочинение, тогда как тексты двух других соиздателей присутствуют почти в каждом выпуске журнала.

Тем не менее летом 1903 года Марианна Вебер по–прежнему очарована молодой парой, у которой вскоре рождается ребенок, в то время как Макс Вебер не упускает случая назвать Эльзу странным словом «enveloppe», о чем она будет вспоминать всю свою жизнь: футляр, конверт. Возможно, он имел в виду, что пока не знает, что еще скрывается за ее внешней оболочкой, и в этом он, пожалуй, был прав. Сейчас она была прежде всего одной из тех женщин, что управляли «идейными потоками» в Гейдельберге первого десятилетия нового века. За первым ребенком следует второй (Марианна!), и в 1906 году семья переезжает в новый особняк по адресу Унтер дер Шанц 1. Переезд, однако, не приносит им семейного счастья. В конце 1905 года Эльза Яффе заводит роман с младшим ординатором Гейдельбергской университетской клиники, хирургом Фридрихом Фёлькером — первый в череде ее внебрачных связей и, вероятно, единственный из всех, не выходивший за рамки сексуальных отношений.

Весной следующего года Эльза едет в Мюнхен в гости к своей подруге юности Фриде Шлоффер, которая три года тому назад вышла замуж за психиатра Отто Гросса. Так в ее жизни, а вскоре и в жизни Макса Вебера появилась, пожалуй, самая эпатажная фигура «эротического движения» рубежа веков, ибо Гросс на собственном опыте испытал все те крайности, при помощи которых богема в те годы пыталась расшатать существующий мещанский канон поведения. Оказавшись в качестве судового врача в Южной Америке, он еще в молодости попробовал кокаин, впоследствии пристрастился к морфию и время от времени проходил курс лечения от наркотической зависимости. Он работал ассистентом у Эмиля Крепелина, публиковал статьи о болезнях нервов, защитил докторскую диссертацию, получил профессорскую должность в Граце, где был вынужден работать с ненавистным и ненавидящим его отцом, который с 1905 года был профессором уголовного права в том же университете. В работах Зигмунда Фрейда, который, в свою очередь, довольно скоро обратил на него внимание, Отто Гросс нашел ключ к пониманию всех человеческих страданий. «Психология бессознательного — это философия революции», — заявляет Гросс. Он хочет освободить индивида прежде всего за счет революции половых отношений, а именно за счет устранения всех сдерживающих барьеров, в первую очередь в сексуальной сфере. Распознать корень зла — интериоризированный авторитет — можно по сексуальным запретам и моральным ограничениям. Гросс требует положить конец «эротике в соседней комнате», т. е. перестать ограждать детей от сексуальности взрослых, он требует «уничтожить моногамию и ее еще более нездоровую форму — полигамию». И правда, почему бы не низвергнуть сразу все существующие структуры, если уж на то пошло? В перерывах между собственными низвержениями Гросс, желая избавиться от наркозависимости, посещает натуропатическую клинику на холме Монте–Верита близ Асконы, основанную в 1899 году и с тех пор превратившуюся в европейский центр изменения жизни и ухода от мещанского мира. Кто в те годы отправлялся на «Гору правды», мог не сомневаться, что повстречает там какого–нибудь великого мыслителя, непринужденно разгуливающего в шортах и обдумывающего планы по улучшению мира. Аскону справедливо называли «деревней религиозных отклонений» и «столицей международной психопатии»^[503].

В 1906 году Гросс появляется в мировой деревне, где величайшие умы заняты исследованием религиозных виртуозов, и делает ребенка Эльзе Яффе — «возникает маленький Петер», как она пишет по этому поводу. Впрочем, это ничуть не омрачает ее дружбу с ближайшей подругой и бывшей одноклассницей Фридой Гросс, которая разделяла взгляды супруга в том, что касается психологических барьеров, и сама имела интимные отношения со многими мужчинами, помимо мужа. Годом ранее она уже родила Гроссу одного сына, которого тоже назвали Петером. Кроме того, Гросс заводит роман с сестрой Эльзы Яффе, которую по воле случая тоже зовут Фридой и у которой в Англии есть законный муж. Еще одного Петера, впрочем, не возникло. Так или иначе, Эдгару Яффе обо всем известно, а вскоре обо всем узнают и супруги Веберы — в Гейдельберге такое не могло остаться тайной даже между не столь близкими друзьями.