Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - Иван Серов

Пересыпкин пытался возражать, но т. Сталин на него обрушился за непорядки в войсках связи, и решение о передаче состоялось. И все же после этого Пересыпкин попытался попросить у Сталина 2 полка связи сделать гвардейскими. Сталин с усмешкой сказал: «Какие там гвардейские, если связь наладить не могут?»

В это время в кабинет вошел секретарь МГК, он же начальник ГлавПУРа Щербаков А. С. и смущенно, переминаясь с ноги на ногу, заглядывая в бумажку, доложил Сталину И. В., что на Западном фронте захвачен немецкий офицер связи, у которого отобрали приказ Гитлера войскам овладеть Москвой к 7 ноября, где он будет проводить парад войск на Красной площади.

Сталин И. В. посмотрел на нас и спокойно сказал: «Дурачок этот Гитлер. Мы на Западный фронт вместо Конева назначили более способного и боевого командующего Жукова. Кроме того, скоро прибудут войска с Дальнего Востока, которые направим на Западный фронт, так Гитлер побежит от Москвы, только пятки засверкают».

В этих словах была уверенность Верховного в боевых способностях нового командующего, а также убежденность, что Москву не сдадим немецким захватчикам.

Я потом созвонился с Щербаковым А. С. и поинтересовался, что за приказ изъяли у захваченного немецкого офицера, о котором он доложил т. Сталину. Щербаков А. С. мне рассказал, что в приказе говорится о том, что противник, т. е. Красная Армия уже разбита, и немцы преследуют отходящие части к Москве, и зачитал некоторые места:

«Необходимо обойти Москву с юга и с севера и отрезать пути снабжения Москвы, а также Тулу, Каширу и Сталиногорск. Кольцо окружения должно быть сужено до окружной железной дороги. По указанию фюрера всякая капитуляция Москвы должна быть отклонена».

Я продолжал каждый день ездить на «фронт», т. е. за 20–25 км от Москвы, где стояли части Советской Армии. «Стояли» тоже следовало бы взять в кавычки, так как в последние дни сотни и тысячи солдат и командиров стекались в Москву под разными предлогами. Я в одном из ежедневных сообщений написал об этом в Ставку…

Через несколько дней мне поручили составить план охраны подступов к Москве, имея целью на всех основных магистралях, идущих к Москве, — это на Минском шоссе, на Можайском, на Горьковском, Калининском, Смоленском, Калужском и др. — поставить подразделения пограничников непосредственно за линией фронта с задачей задерживать отходящие части Красной Армии и отдельных бойцов, беспорядочно отступающие или потерявшие управление, затем их быстро формировать и передавать в распоряжение Западного фронта, в то время которым командовал Жуков Г. К.

Я все подготовил, составил карту, указал численность, необходимую для выполнения этих задач, подготовил проект постановления ГОКО, оставил прочерки в тех местах, где надо было поставить фамилии начальников, и послал в Кремль.

В 2 часа ночи ко мне уже вернулся этот документ в виде постановления ГОКО. И, к своему удивлению, я увидел, что начальником охраны Московской зоны обороны назначен генерал-полковник Серов И. А.[106]

Ну что, постановление для меня — закон. Я на следующий день подобрал генералов, знакомых мне по Академии, на должности начальников секторов Московской зоны обороны, выделил имевшиеся подразделения, и к вечеру уже все 8 секторов заняли свои места и приступили к работе[107].

Ежедневно мне доносили о задержании сотен и тысяч бойцов и командиров, которые запрудили дороги и двигались на Москву. Вообще на некоторых участках я, выезжая на место, наблюдал картину отступавших воинов, которая в значительной мере напоминала описание Л. Толстым 1812 год.

Я для себя установил такой порядок, что утром одевался потеплее и выезжал на определенную трассу. Там я находил начальника сектора и командующего по линии Красной Армии, узнавал обстановку, положение и состояние войск, выслушивал просьбы командиров, оборонявших рубежи, и, возвращаясь в Москву, писал сводку, которая шла Верховному Главнокомандующему, и по ней принимались меры, о чем я в ряде случаев узнавал потом…

И еще я наблюдал, что в те времена — сентябрь, октябрь, ноябрь 1941 года — командиры полков и дивизий мало выезжали на передний край, к бойцам, а находились в 3–4 километрах от переднего края. Поэтому в этот тяжелый момент в жизни войск не могли быстро и оперативно влиять на успешный ход боя или вовремя остановить отступление. А немцы этой нашей растерянностью и пользовались.

Правда, к этому времени Ставка приняла решение подтянуть под Москву до 30 тысяч свежих частей из Средней Азии, Центральной России и из Сибири. Некоторые дивизии уже прибыли и заняли позиции.

Мне пришлось побывать в дивизии ныне легендарного комдива Панфилова*, только что прибывшего под Москву. Проверив сектор, я свернул в одну деревню, откуда все время слышались взрывы снарядов и трескотня пулеметов.