Символы славянского язычества - Наталья Велецкая

Типологический характер ритуала такого рода, как и функциональная сущность его, а также и процесс замены человека животными при трансформации ритуала в знаковые формы подтверждаются принципиально аналогичными ритуалами и сопровождающими их словесными формулами у малочисленных народов Севера. Так, аналогию славянским и восточно-романским ритуальным действам при проводах на «тот свет» символических посланников представляют собой обряды и словесное сопровождение их при отправлении на «тот свет» собаки. Есть все основания полагать, что распространенный у многих народов Севера так называемый Медвежий праздник генетически восходит к ритуалу проводов на «тот свет» и первоначально имел то же функциональное назначение. Известные нам формы его сложились, по-видимому, в процессе трансформации ритуала. Очень вероятно, что собака и медведь стали одними из первых в символической замене посланника- человека: как известно, медведь по строению тела ближе всех зверей стоит к человеку. Что же касается собаки, то, по заключению И. П. Павлова, она отличается поразительной душевной близостью с хозяином; это, несомненно, было известно в древности, поскольку древние были ближе к природе и знали повадки зверей. Что же касается славянских аналогий, то они есть, например, в украинской народной традиции: существует поверье, будто убитое существо может передать поручение на «тот свет». Являясь отголоском ритуала проводов на «тот свет», представление это восходит, по-видимому, к идее посмертных превращений, определяемых высшими космическими силами.

Знаки направленности в Космос несут символические элементы оформления фигуры Калояна: плот в виде креста, розетка в форме звезды и солнечного знака между головой и поперечной перекладиной креста (проточные, текучие воды в представлениях язычников были связаны с Космосом).

Весьма архаическим отголоском одной из начальных стадий трансформации ритуала послания вестников на «тот свет» представляется редкая и у восточных романцев форма Калояна: «Глиняную фигуру, изображавшую мальчика, обливали водой у реки и затем устанавливали в поле, на виду у всех, „чтобы он вызвал дождь“». Вопрос о первоначальных формах ритуала отправления вестников на «тот свет» выходит за рамки как балканских, так и восточно-романских материалов, поскольку у этих народов даже самые древние данные касаются лишь поздних, пережиточных и деградировавших форм. Генезис же самого ритуала восходит ко времени, о котором нет достоверных исторических сведений и который в современной науке именуется праисторическим. Почти то же можно сказать и о первоначальных и самых ранних формах трансформации ритуала. И тем не менее славяно-балканские и восточнороманские материалы в силу архаичности их древнего слоя могут способствовать постановке общих вопросов истории этого ритуала, сыгравшего основополагающую роль в формировании традиционной календарной обрядности.

Так, последний из приведенных вариантов «похорон Калояна» вызывает постановку по меньшей мере двух общих вопросов. Первое — это одно из подтверждений высказанного выше предположения о возможной форме отправления вестника с поля — форме, которая впоследствии, при переходе к символическим изображениям посланника, послужила основой для ритуальных фигур-статуй. Неслучайным представляется скопление таких фигур из камня в местах, известных и устойчивой сохранностью пережиточных форм ритуала проводов на «тот свет», — в степях Монголии и Восточной Европы. И второй вопрос, выходящий за рамки славянской истории: о ранней форме трансформации ритуала. Сравнительный анализ приводит к предположению о том, что одной из форм такой трансформации при переходе к культу старейшин был переход на первенцев (как известно, отправителем основного действа в трансформированной форме ритуала был старший сын), при утрате основного смысла ритуала.

На такую мысль наводят факты, казалось бы, разнородные, но, возможно, имеющие общую генетическую основу. Кронос, пожирающий своих детей и изображаемый с жаровней в руках. Зевс, избежавший участи своих старших братьев благодаря своей матери, подсунувшей Кроносу камень вместо новорожденного сына. Возложение на вертящийся круг жертвенных первенцев в Древнем Карфагене (столь ярко, с незабываемым драматизмом описанное в «Молохе» Куприным). Обычай общественного ритуального умерщвления младенцев, а также и больных детей у первобытных и древних народов. И, наконец, старинный русский обычай сечения мальчиков на меже, породивший поговорку «На меже сечен» и воспринимавшийся как способ предотвращения возможных в будущем межевых споров: высеченный на меже запоминает это место на всю жизнь.

В связи с изложенным возникает вопрос о соотношении инициатических обрядов с ритуалом отправления на «тот свет». Возможно, специальное сравнительное изучение покажет, что инициации генетически связаны с трансформацией обычая умерщвления младенцев в символические формы умирания и возвращения к жизни. И тогда русский обычай сечения мальчиков на меже в сопоставлении с румынским Калояном в образе мальчика, стоящего в поле, и обрядами инициаций у первобытных народов станет более понятен — он предстанет как пережиточная форма ритуала отправления на «тот свет».

Сколь далеко в глубь истории ритуалов ведут иногда детские игры и установленные обычаем действа, связанные с детьми, может служить детская песенка:

Божия коровка, Полети на небо, Принеси нам хлеба…

Этой песенкой сопровождается жест, заставляющий божью коровку взлететь с руки вверх. И сама песенка, и действие, которое сопровождается ею, вызывают ассоциации с песенными заклятиями при ритуалах вокруг Калояна. Это еще одно подтверждение положения о трансформированных формах ритуала, в которых в качестве символа отправляемого в обожествленный Космос посланника фигурируют живые существа.

Самый же ритуал «Калоян», как уже сказано было выше, имеет генетическое родство с похоронами Костромы у русских, сказывающееся и на формальной структуре этих ритуалов. Песенное сопровождение похорон Костромы также содержит мотивы, общие с песенным сопровождением Калояна-Германа:

Создай, Боже, дождя, Дождичка чистова, Чтобы травыньку смочило, Костроме косу остру притупило…

По поводу значения, вкладываемого в название ритуала «Кострома», высказаны различные мнения. Анализ этого ритуала в аспекте рудиментов в нем ритуала проводов на «тот свет» склоняет к заключению о том, что под «Костромой» имеется в виду имя собственное в собирательном значении предка. Приведенный песенный текст подтверждает высказанное предположение, хотя и содержит переосмысление имени обобщенного предка как пособника продуцирующего действа. В связи с переосмыслением в народной традиции языческого обряда проводов на «тот свет» ритуал похорон Костромы, заканчивающийся ее пляской, приобретает и соответствующее песенное сопровождение, где Кострома фигурирует в качестве действующего лица, стремящегося в общем благополучии быть реальным деятелем, возглавляющим жизнедеятельность хозяйства.